— Не смей так грубо выражаться о моей даме сердца, Вацлав!
Левая рука немца уже лихорадочно шарила в поисках меча.
— Молчу-молчу. Прости, дружище, и успокойся. Я просто имел в виду…
— Я понял, что ты имел в виду. Но воистину странно звучат твои слова. Каждый рыцарь знает: суть служения даме сердца заключается не в тайной надежде обладать ею, а в чистой и непорочной любви, чуждой плотским утехам. Прекрасная дама может быть женой другого. Она может иметь десяток любовников или два десятка детей, но ее образ по-прежнему будет вдохновлять истинного рыцаря на величайшие подвиги.
Бр-р-р! Не одна Аделаида, выходит, рехнулась тут на почве рыцарских романов.
— Да, кстати о подвигах!
Благородный Вольфганг фон Барнхельм встрепенулся. Еще раз звучно икнул. Срыгнул. Затем без стеснения пустил газы. Ох, не впрок пошло бедолаге хваленое рейнское. Нельзя же вливать в себя столько, да на голодный желудок! А потом еще и вести возвышенные речи о большой и чистой любви.
— А что подвиги?
— Ты ведь, Вацлав, до сих пор не рассказал, каким образом одержал славную победу над фон Бербергом. Ясь говорит, будто вы отказались от турнирного оружия мира. Выходит, ты бился с вестфальцем насмерть? И одолел его, несмотря на помощь демонов ада?! А как он принял смерть? От копья или меча? Конным или пешим? Достойно рыцаря или моля о пощаде?
— Вообще-то, насколько мне известно, фон Берберг выжил…
— О, как благородно с твоей стороны! Ну, рассказывай, рассказывай же!
Глаза Вольфганга горели. Рейнец устроился поудобнее на покрытой тряпками соломе, закутался в одеяло, прислонился спиной к высокому борту саней. Кажется, рыцарь приготовился слушать, как минимум, эпическую балладу о величайшем сражении всех времен и народов. Увы, Бурцеву порадовать собеседника было нечем. Он ответил просто и коротко:
— Я дал ему в морду.
Лицо фон Барнхельма вытянулось
— Копьем? Мечом? Секирой? — с надеждой спросил он.
— Нет. Вот этим, — Бурцев сжал кулак в латной рукавице.
Вольфганг поморщился:
— Ну и вульгарность! Вы что же, дрались, подобно трактирной швали, без оружия?
— Почему же, сначала бились на мечах. Ну, а потом… Так уж вышло, Вольфганг. Клинок у меня сломался.
Бурцев виновато развел руками.
— Жаль, — печально и разочарованно произнес германец. — Сразить противника ударом кулака — это совсем не романтично. Такую победу никогда не воспоют миннезингеры. Но с другой стороны… Возможно, Фридрих фон Берберг и не заслуживает чести пасть от рыцарского меча или копья.
Бурцев промолчал. Лично он предпочел бы, чтобы вестфалец в сегодняшней драке напоролся на остро заточенную сталь.