— Фридрих, если ты действительно желаешь добра своей даме сердца, то должен помочь мне увезти ее подальше из Кульма. После всего случившегося оставаться здесь слишком опасно.
— Почему?
— Да потому что тут появились…
Он осекся. Стоит ли рассказывать вестфальскому рыцарю о посланцах Третьего рейха? Да нет, конечно же, не стоит. Вряд ли фон Берберг уразумеет суть подобных объяснений. Какие такие посланцы? Какой такой рейх? Все это — выше понимания простого вояки с ведром на голове, мечом в руке и коробочкой нетленных мощей на груди. Бурцев вздохнул:
— Они очень опасны, Фридрих, этот епископ и его люди. Не знаю, как им удалось проникнуть сюда, но если они нашли союзника в лице Дитриха фон Грюнингена, значит, скоро начнутся неприятности. Большие неприятности.
— Неприятности для кого?
— Для всех. Ты же верующий человек, Фридрих. Ты не расстаешься со святыми мощами. И ты собственными глазами видел, как дьявольское оружие лишало жизни воинов святого братства.
Кажется, незамысловатая хитрость удалась. Фон Берберг задумался. Нахмурился. Кивнул своим мыслям…
— Тебе известно, кто эти люди, Вацлав?
— Да. Я не знаю, как тебе объяснить. Они… в общем, они не совсем из этого мира.
Пауза…
— Чтобы говорить так, нужно иметь веские основания.
— Я имею, Фридрих, поверь. Я тоже…
— Тоже что?
— Тоже не отсюда. Но я… я — не они. Я не с этими фашиками… ну, или… уж не знаю, как их правильно назвать.
— Цайткоманда.
— Что?!
— Диверсионная группа эсэс — цайткоманда. Так МЫ правильно называемся.
Он не уловил того момента, когда крышка нагрудного ковчежца распахнулась. И когда в ладонь фон Берберга скользнула рукоять пистолета. Замаскированная под коробочку для мощей кобура — диковинная, открытая и уже пустая — висела на груди рыцаря. Рыцарь говорил:
— Строжайшая секретность, высшая степень конспирации, полная автономность, прямое подчинение рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру и самые широкие полномочия. Так-то…
Ствол новенького «вальтера» смотрел в грудь Бурцеву. А пистолет — это вам не меч. Пистолет поопаснее будет. Особенно в привычной к нему руке. Такую руку Бурцев всегда распознавал безошибочно. Распознал и теперь: рука фон Берберга привыкла держать огнестрельное оружие.
— Хайль Гитлер, Вацлав! — улыбнулся вестфалец. — Хотя какой ты, к собакам, Вацлав… Ты ведь такой же пан поляк, как я странствующий рыцарь.
Помолчав, добавил:
— Как там здоровье товарища Сталина?
Тупая немецкая шутка. И дикое… Дикое! Дичайшее зрелище! Германский «риттер» в доспехах, в капюшоне-хауберке и легком походном шлеме на голове, с мечом на боку, с медвежьим гербом во всю грудь. И с «вальтером» в руке. И палец кольчужной перчатки — на спусковом крючке пистолета. Это, блин, будет похлеще, чем священнослужители в рясах и со «шмайсерами» наперевес.