Я выпрямился и сказал с горечью:
— Вы были правы, Рикори, ее слуги лучше наших.
Он не ответил, глядя на Брейла полными жалости глазами.
— Если все ваши люди исполняют свои обязанности так же, как Мак-Кенн, я считаю чудом, что вы до сих пор живы.
— Что касается Мак-Кенна, — он печально глянул на меня, — он умен и предан. Я не стал бы обвинять его, не выслушав. И если бы вы, доктор, были откровеннее с нами вечером, Брейл был бы жив.
Я съежился, в этом было слишком много правды. Я весь дрожал от сожаления, горя в бессильной ярости. Я не должен был этой проклятой гордости давать руководить мною. Если бы я сказал им все, что я испытал и видел в лавке, объяснил бы все детали, попросил бы Брейла снять с меня постгипнотическое внушение, если бы принял предложение Рикори охранять меня, ничего бы не случилось.
В кабинет собрались люди, привлеченные шумом падения канделябра.
Я спокойно сказал сиделке:
— Когда доктор Брейл стоял у моей кровати, упал канделябр и убил его. Работникам госпиталя скажите, что Брейл тяжело ранен и будет отправлен в большой госпиталь. Затем вернитесь с санитаром и вытрите кровь. Канделябр не трогайте.
— Что вы видели, когда стреляли? — обратился я к людям, когда все ушли.
Один сказал:
— Мне показалось, какие-то обезьяны.
— Или карлики, — добавил второй.
По лицу Рикори я понял, что он видел.
По моей просьбе люди Рикори отнесли Брейла в соседнюю комнату и положили на койку. Его лицо и руки были порезаны стеклами, и случайно одна такая рана замаскировала то место, в которое была воткнута игла куклы. Рана была глубока, и, возможно, вызвала вторичный разрыв артерии.
Я последовал за Рикори в маленькую комнату. Люди положили тело на койку и вернулись в спальню.
— Что вы намерены делать, доктор? — обратился ко мне Рикори.
Мне хотелось просто заплакать, но я ответил:
— Этой случай для следователей. Я должен тотчас же заявить в полицию.
— Что же вы скажете?
— Вы видели кукол?
— Да.
— И я. Но куклам не поверят. Я скажу, что упал канделябр и стекло проткнуло ему горло. И этому охотно поверят…
И тут самообладание покинуло меня, и впервые за много лет я заплакал.
— Рикори, вы были правы, не Мак-Кенн виноват в этом, а я — старческое тщеславие… если бы я рассказал вам все полностью, Брейл был бы жив. Но я этого не сделал… Я убил его.