– Важно, что мы победили, – прервал его Чиун. – Когда – не важно.
– Смитти, куда вы девали тело?
– В угольную печь внизу.
Римо рассмеялся.
– Когда будете выбрасывать пепел, не забудьте его перемешать.
– Пожалуй, поручу это вам, – отозвался Смит. Его все еще что-то беспокоило.
– Нет проблем. А теперь нам с Чиуном предстоит свидание с таинственным ящиком.
* * *
В спортивном зале санатория «Фолкрофт» Римо склонился над серебряным сундуком с лазурными фениксами.
– Валяй, открывай.
Чиун медлил.
– Я ведь тебе говорил, что в этом сундуке собраны лень и стыд...
– Вперед, папочка.
Учитель пронзил его взглядом карих глаз.
– Твоя лень и мой стыд.
– В жизни я свою лень в твой сундук не прятал. А тебе, скажи на милость, чего стыдиться?
– С тех самых пор, как я обучил тебя, Римо Уильямс, великому искусству, я собирал в этот чемодан плоды твоего упрямства, твоего безрассудства, твоего...
– Ты сказал – следы? Так я таскаю в чемодане сухофрукты?
– Нет. Я не сказал – фрукты, я сказал – плоды.
– Ладно, чего там. Открывай.
Мастер Синанджу насупился, но все-таки наклонился и вскрыл замок длинным ногтем. Запор еле слышно щелкнул.
– Давай-давай!
– Как только я открою сундук, твой позор увидят все мои предки, а значит, и твои тоже.
– Переживу.
Резким движением Чиун откинул крышку и тут же отпрянул, прикрыв глаза рукавом.
– Не могу смотреть без содрогания.
– Да брось ты, – буркнул Римо и, приблизившись к сундуку, встал на колени.
Сундук был битком набит чем-то вроде мелкой стружки, только почему-то матово-белой. У Римо мелькнула мысль о старых рисовых зернах, потом об осколках какого-то мутного стекла. Не то, все не то.
Он зачерпнул горсть «стружки».
– Похоже на...
– Именно!
– Невероятно!
– Да. Это твое. И не надо отпираться.
– Ты собирал обрезки моих ногтей?!
– С того самого дня, как ты впервые проигнорировал мою униженную просьбу о том, чтобы не стричь ногти.
– Все эти годы? – не веря своим ушам, воскликнул Римо.
– А теперь и великие мастера прошлого увидели этот позор из Небытия, – простонал старик.
Открыв рот от изумления, Римо уставился на сундук. Учитель робко выглянул из-под рукава.
– Еще не поздно, – с надеждой произнес он.
– Я не стану отращивать такие же, как у тебя, ногти.
Чиун испустил глубокий вздох.
– Значит, все мои жертвы напрасны.
Руки его, скрытые под рукавами шелкового кимоно, безвольно опустились, словно перебитые крылья. Голова поникла. Тонкие веки слегка задрожали.
Римо залез в карман и извлек оттуда обрубок ногтя мастера Синанджу, который он постоянно носил с собой со времен расследования в Мистике.
– Чей позор страшнее, мой или твой? – невинным тоном спросил он.