Римо начал с относительно простой обработки коротких ногтей. Сначала левая рука, от мизинца до большого пальца. Потом правая – ноготь на большом пальце, мизинце, безымянный, средний. Ноготь указательного пальца – супертвердый, чуть выступающий над подушечкой – он всегда оставлял напоследок. На краю фарфоровой раковины уже лежала аккуратная кучка обрезков. Даже носорог умер бы на месте, если бы случайно их проглотил.
С длинным ногтем возиться труднее всего. Если обрезать его чересчур коротко, рискуешь лишиться незаменимого инструмента. За годы тренировок Римо научился проникать в запертые помещения, разрезая этим ногтем оконные стекла. Очень полезная штука, хотя в беседе с мастером Синанджу Римо не признал бы этого факта.
Однажды по неосторожности он слишком коротко подстриг свой «спецноготь» и потом целый месяц чувствовал себя так, как если бы отхватил себе фалангу пальца. Понятное дело – ноготь уже стал частью его самого.
Титановое лезвие действовало как резец токарного станка.
Наконец тонкий аккуратный полумесяц упал в кучку обрезков.
В дверь нетерпеливо постучали.
– Ты занимаешь ванную! – недовольно буркнул Чиун.
– Есть же другие.
Мастер Синанджу со злостью стукнул кулаком.
– Я желаю воспользоваться этой!
– Хорошо, хорошо. Я уже закончил.
Ученик смахнул обрезки ногтей в мусорную корзину, затем открыл дверь и отступил в сторону. Кореец буквально ворвался в ванную.
– Руки чистые? Показывай!
– Да брось ты в конце концов.
Чиун негромко хлопнул в ладоши.
– Показывай!
Римо послушно протянул ладони.
– Как в детском саду, честное слово.
Учитель тщательно осмотрел руки Римо с обеих сторон, проверяя, не осталось ли на коже пятен краски, не въелась ли под ногти всякая грязь.
И вздрогнул от того, что увидел.
– Ты подстриг их! – проскрежетал он в бессильной ярости.
– Подай на меня в суд.
– Так отвратительно обращаться со своими ногтями! Я удивляюсь, как ты еще пальцы себе не отрезал.
– Говорят, дереву становится лучше, когда у него обрезают ветки, – возразил Римо.
– Ты не дерево.
– А ты мне не отец. Оставь мои ногти в покое.
Мастер Синанджу нахмурился, но выпустил из рук ладони Римо.
– Ты неисправим. А теперь иди. Я приберу здесь.
– Нечего здесь убирать, я не мусорил.
– Иди, иди, – повторил Чиун и выставил ученика из комнаты.
Чрезвычайно довольный тем, что так легко отделался, Римо двинулся по запутанным коридорам своего дома.
А здесь иногда бывает неплохо, подумал он, спускаясь вниз. Из кухни первого этажа потянуло свеже-сваренным рисом.
Давно прошли те дни, когда контракт, подписанный Харолдом У. Смитом и мастером Синанджу, обязывал последнего уничтожить Римо, если КЮРЕ будет угрожать опасность. Теперь Чиун и Римо чуть ли не сроднились и, несмотря на постоянные споры, любили и уважали друг друга, причем Римо относился к учителю с большим почтением и обожанием. Римо не затевал бесед о том, что старик отращивает слишком длинные ногти или носит чересчур яркие кимоно. И сам он хотел, чтобы его оставили в покое и позволяли одеваться так, как ему нравится. Его вполне устраивали тенниска и легкие брюки. Ну и, разумеется, туфли – дорогие итальянские туфли. И никаких носков. Нет, от носков, пожалуйста, увольте.