– Абрахас, Абрахас...
Чиун стоял на маленькой террасе отеля в Западном Макомсете, всего в полумиле от дома Орвилла Пибоди, и тихо бормотал. Он сосредоточился, его и без того узкие глаза стали еще уже. Руки Чиуна с длинными продолговатыми ногтями спокойно лежали на складках рукавов его длинной зеленой сатиновой накидки. Дул легкий бриз, взъерошивая его седые волосы и мягко касаясь лица.
– Абрахас, – повторил старый кореец. – Вот в чем дело, я уверен.
– Что ты сказал, папочка? – крикнул из комнаты Римо.
Старик не ответил, и Римо высунулся наружу, кладя фотографию Орвилла Пибоди в конверт, и спросил:
– В чем дело?
– Хм. Я думаю об этом имени. Оно приводит меня в замешательство.
Чиун потряс головой. Длинные усы качнулись из стороны в сторону.
– Может, я могу чем-нибудь помочь?
– Ты? Не смеши меня.
– Я не понимаю, что произошло, – весело сказал Римо. – Ну ладно, можешь не объяснять.
– Абрахас, – серьезно произнес Чиун.
– Абрахас? – как эхо, вторил ему Римо.
– Я до сих пор не могу понять, что означает это слово.
– Очень просто. Это Пибоди произнес перед тем, как умереть, – улыбаясь, сказал Римо. – Ты должен был слышать это в ежедневных новостях, Чиун.
– Ты думаешь, в новостях?
– Конечно. Где же еще? Смит тоже говорил мне об этом по телефону.
Чиун выглядел задумчивым и обеспокоенным:
– Какое-то странное имя, я никак не могу выкинуть его из головы. Оно преследует меня даже во сне.
– Абрахас, – в третий раз сказал Римо, – я не слышал его до звонка Смита.
– Меня это не удивляет, – почти крикнул Чиун, резко оборвав Римо. – Большинство мыслей мелькают у тебя в голове, оставляя следа не больше, чем дыхание бабочки.
– Пример корейской благодарности, – обиделся Римо. – Я стараюсь помочь, а ты оскорбляешь меня.
– И вот еще что... – сказал кореец не очень уверенно, снова став задумчивым и хмурым.
– Это ты об Абрахасе или о моей тупости?
– Я не слышу имя, а вижу его. Это похоже на видение. Это как изображение на корейском и английском.
– Видение с субтитрами, – насмешливо протянул Римо.
– Идиот! Само имя – видение. О, почему именно мне нужно учить безмозглого белого мальчишку с сообразительностью буйвола. – Чиун даже запрыгал от злости. – Видение – это просто надпись на ткани в серую полоску.
– Успокойся, папочка. Я понимаю, – смягчился Римо.
– Ничего ты не понял. Ты смеешься надо мной, потому что думаешь, будто я теряю чувство реальности. Вот так наивная молодежь всегда думает о старших, когда сталкивается с чем-то, что не в силах понять.