– Ну не совсем так. Кубинский обозреватель съездил мне по носу.
– Весьма сожалею. Надеюсь, кровотечение уже прекратилось?
– Из моего носа – да, а вот нос кубинского обозревателя, наверное, все еще кровоточит. А теперь давайте поговорим начистоту. Я присутствовала в зале и видела все своими глазами. Возможно, то, что вы рассказали, соответствует действительности, но только частично. Кто был тот старик на подиуме и что такого он сказал, от чего все собравшиеся внезапно пришли в неописуемое волнение?
– Должен признаться, я и сам этого не знаю.
– Вот это и есть прямой ответ на мой вопрос, – невозмутимо заключила американка. – Если вам удастся что-либо разузнать, прошу немедленно поставить меня в известность, поскольку мой Президент крайне заинтересован в подробной информации.
– Хорошо, мадам, – сухо отозвался Анвар Анвар-Садат и повесил трубку.
Неудивительно, что США в недоумении, подумал Генеральный секретарь. Когда дело доходит до тонкостей, Америка всегда заходит в тупик. Втайне Анвар Анвар-Садат периодически даже испытывал удовлетворение, поскольку так было гораздо легче формировать нужное политическое и общественное мнение. Но на сей раз неведение США относительно происшествия в зале заседаний не доставило ему никакого удовольствия. Ибо до разговора с представительницей Соединенных Штатов Садат, смирив на время свою гордыню, сам собирался позвонить ей, питая слабую надежду на то, что правительство США подскажет ему ключ к разгадке непонятного скандала.
– Мне нужен полный текст речи, произнесенной перед Генеральной Ассамблеей, – сухо бросил он своему заместителю.
Тот вынужден был признаться, что полного текста злосчастной речи не существует.
– Почему?
– Господин Генеральный секретарь! Поскольку выступление не было предварительно согласовано с секретариатом и произносилось на языке, к которому не были готовы наши переводчики, его полный текст отсутствует.
– Хорошо, что же все-таки удалось записать?
– Из-за неподготовленности переводчиков мы не сумели записать всю первую минуту речи...
– Ну, это я уже понял.
– Затем было отмечено заметное оживление корейских представителей, поэтому в работу тотчас включились переводчики корейского языка. На второй минуте.
– На второй?
– Потом слова старика заглушили крики и шум собравшихся, и переводчики не смогли продолжать.
Генеральный секретарь сокрушенно покачал головой.
– Так что же мы имеем? Только запись второй минуты?
– Записи далеки от совершенства...
– Я знаю! – нетерпеливо выпалил Генеральный секретарь. – Вы уже все объяснили!
– Я не то имел в виду. Записи несовершенны, потому что речь произносилась не на современном корейском языке, а на устаревшем диалекте.