— И я так думаю, — ответил царь. — Возьмите у Евмена знамя и, когда подниметесь на вершину, разверните его. Мы прикажем трубить в трубы, и тогда вам придется лишь высунуться, чтобы вас увидели из крепости.
С наступлением вечера невероятное предприятие началось. Пока было возможно, скалолазы поднимались пешком, неся на спине мешки с веревками и кольями, потом начали вбивать их в лед и подниматься один за другим.
Ни царь, ни его товарищи в эту ночь не смыкали глаз. Затаив дыхание, они смотрели вверх на смельчаков, которые медленно, со страшными усилиями карабкались по ледяной стене. К полуночи еще поднялся ветер, от которого коченели руки и ноги, ледяной ветер, пробиравший до костей, но воины продолжали подниматься. На нетронутой белизне снега была еле различима их темная линия.
Тридцать человек упали в пропасть и разбились о скалы, но двести семьдесят с первыми лучами солнца добрались до макушки пика.
— Знамя! — крикнул Пердикка, указывая на красное пятнышко, развевающееся на вершине. — У них получилось!
— О небесные боги! — воскликнул Евмен. — Никогда бы не поверил, если бы мне рассказали. Скорее трубите в трубы!
Тишину долины нарушил настойчивый сигнал, многократно отраженный эхом, и воины с громкими криками высыпали на вершину, чтобы их услышали обитатели Скалы. Часовые на бастионах сначала никак не могли понять, откуда исходят голоса, а потом, подняв глаза и увидев солдат Александра на вершине пика, побежали будить своего господина. Тот, не поверив, сам выскочил на стену. Вскоре опять явился глашатай Александра и закричал:
— Как видишь, у нас есть солдаты с крыльями, и их довольно много. Что скажешь?
Оксиарт посмотрел наверх, потом вниз, а потом снова наверх.
— Сдаюсь, — ответил он. — Скажи своему царю, что я готов принять его.
На следующий день, к вечеру, Александр со своими товарищами и гетайрами «Острия» поднялся в «Скалу» и направился в башню Оксиарта, ожидавшего его на пороге. Они обменялись любезностями, а потом гостя вместе с его друзьями хозяин проводил в зал, где по согдийскому обычаю все было готово к пиру. На полу вдоль столов в два ряда были уложены мягкие подушки. Царь оказался напротив Оксиарта, но вскоре его взгляд привлекла особа, сидевшая справа от хозяина дома, — его дочь Роксана!
Это была девушка невероятной красоты, божественных форм, легенда среди своего народа, давшего ей поэтическое имя «Звездочка».
Она улыбнулась молодому царю, и ее зубы сверкнули жемчугом; черты ее нежного лица казались совершенными; длинные ресницы блестели; гладкая, как мрамор, кожа имела янтарный отлив. Иссиня-черные волосы обрамляли чистейший лоб и, когда она двигала головой, волной оттеняли яркий и тонкий свет больших глаз цвета фиалки.