И потому царь спросил его:
— Как твое здоровье, Пердикка?
— Хорошо, Александр.
— Ты хотел поговорить со мной.
— Да.
— И что же ты хочешь мне сказать?
— Твоя сестра, царица Клеопатра, уже больше года как овдовела.
— К сожалению.
— Я люблю ее. И всегда любил.
— Я знаю.
— Откуда? — с явным смущением спросил Пердикка.
— Знаю, и все.
— Я пришел попросить ее в жены. Александр ничего не ответил.
— Слишком дерзкая просьба, да? — спросил Пердикка со слезами в глазах. — Но я бы никогда не набрался мужества поговорить с тобой, если бы не выпил.
— «Чашу Геракла»?
— «Чашу Геракла», — кивнул Пердикка.
— Дело в том, что…
— Что? — спросил Пердикка с жалким испугом и застыл, разинув рот, в ожидании ответа.
— Что ее просил в жены и Птолемей.
— Ах!
— И Селевк.
— Оба… А больше никто?
— Никто, кроме Лисимаха, Гефестиона и… разумеется, тебя.
— А Парменион случаем не просил?
— Нет, он не просил.
— И то хорошо. А то бы у меня не осталось никакой надежды.
— Если хочешь правду, ты единственный из просивших, кто хочет жениться на любимой женщине, а не на сестре Александра, но этого недостаточно. Прошло слишком мало времени со смерти Александра Эпирского. В любом случае человек, который женится на ней, должен проявить себя самым достойным, готовым на любой риск, на любую жертву, перенести невообразимые лишения и страдания.
Пердикка достаточно протрезвел, чтобы почувствовать, что сейчас заплачет, и спросил:
— Но разве я не пошел на все это ради тебя?
— Не больше, чем твои товарищи. Но самое трудное еще впереди, друг мой. Через двадцать дней мы снова выступаем в поход — завоевывать эту державу и преследовать Дария до самой далекой провинции; а потом вернемся в этот город. И здесь я решу, кто из вас самый достойный. А сейчас иди, возьми какую-нибудь прекрасную девушку, коих здесь так много, и утешься с ней, ибо жизнь коротка.
Пердикка удалился, а Александр повернулся к широкому, заросшему цветами балкону, выходившему на город, на играющую тысячами лучей великую реку и сверкающее звездами небо.
Во время своего пребывания в Вавилоне Александр посвятил себя организации новых провинций и нового управления ими, а также корректировке планов на следующий год. Однажды вечером он созвал товарищей и весь военный совет в «летний дворец», где невыносимый зной немного смягчался дуновениями ветра, особенно на закате.
— Я хочу поделиться своими планами, — начал царь. — В первый год нашего похода я решил захватить все порты, чтобы отсечь персидский флот от нашего моря и воспрепятствовать его встречному вторжению в Македонию. Теперь мы займем все столицы Персидской державы, дабы стало ясно, что царствование Дария закончилось и все его владения теперь в наших руках. Вавилон уже наш; на очереди Сузы, Экбатаны, Пасаргады и Персеполь. Дарию ничего не останется, как бежать в самые отдаленные восточные области, но мы последуем за ним и туда. Есть еще одна причина для захвата столиц — деньги. Все сокровища Дария собраны в столицах. С этим безграничным богатством мы сможем помочь Антипатру, которому приходится в Греции сражаться со спартанцами. Кроме того, он ежедневно видится с моей матерью, что, возможно, еще тяжелее.