— Я живу хорошо, но без излишеств. Остаток откладываю на старость.
— Молодец, — сказал Александр. — Кто знает, что нас ждет. Если когда-нибудь мне понадобятся деньги в долг, я буду знать, к кому обратиться.
— Я могу идти?
— Да, конечно.
Евмен двинулся было, но царь остановил его:
— Минутку.
— Что такое?
— Приказ, естественно, касается и тебя.
— Какой приказ?
— Ночевать в лагере, в шатре.
— Естественно, — сказал Евмен и вышел.
Спустя недолгое время Александр еще раз вызвал друзей, чтобы сообщить им о своем намерении во время похода на север перевезти сокровища из Персеполя в Экбатаны. Евмен немало удивился такому решению: оно показалось ему совершенно бессмысленным, не говоря уж о страшной дороговизне подобного предприятия. Он попытался высказать свое мнение, но увидел, что решение царя непреклонно.
Только для этой операции, продолжавшейся два месяца, пришлось организовать караван из пяти тысяч пар мулов и десяти тысяч верблюдов, так как на горных дорогах Мидии использование повозок было почти невозможно.
Евмену так и не удалось узнать мотив этого поступка, казавшегося столь странным и рискованным. Каждый раз, когда он просил объяснить, Александр отвечал смутно и уклончиво и все его слова звучали неубедительно. Наконец секретарь отказался от дальнейших расспросов, но в глубине его сердца осталось какое-то мрачное предчувствие.
Некоторое время товарищи подчинялись приказам Александра, но потом Гефестион попросил разрешения вернуться во дворец, так как хотел быть рядом с царственным другом, и Александр не смог ему отказать. Потом он не решился отказать в возвращении и прочим, которые под тем или иным предлогом добились позволения снова занять свои жилища в городе, дав торжественную клятву вести более простую и воздержанную жизнь. Так прошла почти вся весна. Опустошенный город начал понемногу залечивать самые тяжелые раны, но было ясно, что таким, как раньше, ему уже не бывать. Тем временем из северных, еще не покоренных провинций великого царства пришло известие о том, что Дарий собирает новое войско и готовится к обороне в горах Кавказа у Каспийского моря, и Александр решил, что пора выступать. Для достойного завершения этого затянувшегося отдыха он устроил праздник и пиршество, которое надолго всем запомнилось.
Все залы необъятного дворца осветили, как днем, сотнями ламп; повара царской кухни принялись за работу, стряпая самые изысканные кушанья; дворцовые евнухи отобрали самых красивых юношей и самых привлекательных девушек, чтобы те в полуголом виде, по греческому обычаю, прислуживали за столом, а в центре пиршественного зала установили массивные золотые вазы, взятые из сокровищницы Великого Царя, чтобы использовать в качестве кратеров для вина и ароматных пряных напитков, приготовленных по восточным рецептам.