Она увидела, как мрачное выражение на лице Коула сменилось плохо скрытой насмешкой, и в тревоге положила руки на стол, подавшись вперед.
— Я натворила еще что-то, пока мы были там, да? — настойчиво спросила она. Ее воспаленное воображение услужливо нарисовало фигуру подвыпившей женщины в лиловом платье, карабкающейся на сцену, а затем пляшущей вместе с танцовщицами. О Господи, а может, со стриптизерками? — Что бы я ни сделала, это выглядело ужасно., да? — слабо добавила она.
— Ну, это как посмотреть. Может, ты противница азартных игр по нравственным или религиозным соображениям?
— Нет.
— Тогда в твоем поступке не было ничего ужасного. Диана всплеснула руками и возвела глаза к небу.
— Я играла! — воскликнула она. Коул наблюдал, как она переключается с торжественности на панику, переходит от облегчения к иронии, и что он всецело наслаждается ее обществом. Так бывало всегда. Криво улыбнувшись, она взяла вилку и занялась яичницей.
— И как у меня получалось?
— Неплохо.
— Я проиграла, — заключила Диана с подавленным смешком: открытие не лишило ее ни веселья, ни аппетита. Когда Коул кивнул, она потянулась за стаканом с апельсиновым соком и сделала глоток. — Сколько?
— В рулетку? Или в баккара? А может, у автоматов? Диана в замешательстве отставила стакан.
— Так я проиграла и в то, и в другое, и в третье?
— Да, но я остановил тебя прежде, чем ты перешла на покер с крупными ставками, — добавил он, поднося ко рту чашку кофе.
— Сколько же мы пробыли в казино?
— Недолго — всего полчаса.
— Ну, тогда я не могла проиграть слишком много, — сделала вывод Диана, но что-то в его уклончивом взгляде заставило ее насторожиться. — И все-таки сколько?
— Около трех тысяч долларов.
Она содрогнулась, но тут же овладела собой и кивнула, деловито пообещав:
— Я выпишу тебе чек.
— Это ни к чему.
— Я настаиваю! Леди подобает самой оплачивать свой проигрыш, — процитировала она с такой насмешливой уверенностью, словно заучила эту фразу в школе.
«Она не просто умна, прекрасна и остроумна, но и чертовски настойчива», — решил Коул.
— А в медовый месяц всегда платит джентльмен, — не менее уверенно возразил он.
К сожалению, назвав тридцатиминутное пребывание в казино «медовым месяцем», он будто издевался над собой и над внезапным, прозаическим бракосочетанием, предшествовавшим этому «медовому месяцу». Коул заметил это сразу же, едва слова слетели у него с губ, и Диана тоже уловила иронию. Ее улыбка погасла, однако Коул почувствовал, что она не рассердилась и не оскорбилась. Она просто… вернулась к реальности.
— Напрасно ты разрешил мне звонить из самолета, — упрекнула она.