Клейтон ломал голову, пытаясь придумать какую-нибудь интересующую обоих тему, но мысли путались от волнения, вызванного ее присутствием.
— Погода сегодня была просто чудесной, — наконец изрек он и мог бы поклясться, что Уитни едва удерживается от смеха… или это только игра отблесков огня на ее лице? — По крайней мере дождя не было, — добавил он, чувствуя себя последним идиотом. — Впрочем, даже если бы и шел, какая разница? Все равно этот день был самым лучшим, самым прекрасным в моей жизни.
Боже! Хоть бы она не смотрела на него своими чудесными, сияющими изумрудным светом глазами! Не сегодня!
В двери их покоев тихо постучали.
— Кто, черт возьми…
— Наверное, Кларисса, — спохватилась Уитни, поднимаясь и отыскивая взглядом смежную дверь, ведущую в ее спальню.
Клейтон встал на пороге и раздраженно уставился На камердинера.
— Добрый вечер, ваша светлость, — приветствовал тот, по привычке входя в комнату.
Черт возьми! Клейтон совершенно забыл о горничной и камердинере! По крайней мере в его возбужденном состоянии было бы лучше, если бы они вообще спали сегодня в одежде!
Мысленно проклиная всех слуг на свете, Клейтон проводил Уитни до смежной двери, а сам повернулся и устремился в кабинет, примыкающий к спальне, уже забыв о присутствии лакея.
Глядя на ряды полок с книгами, он пытался выбрать что-нибудь почитать. Господи Боже, читать! В брачную ночь! После восьми недель едва сдерживаемой страсти, страсти взаимной, она все еще насмерть перепугана! И какое безумие овладело им, когда он давал это обещание?
Как только Клейтон потянулся к книге, Армстронг, ступая почти неслышно, появился в кабинете.
— Могу я помочь вам, ваша светлость? — спросил он.
Смущенно отдернув руку от полки, Клейтон набросился на несчастного слугу.
— Если вы понадобитесь, я позвоню, — коротко бросил он, пытаясь скрыть раздражение. Теперь слуги начнут говорить, что в брачную ночь он нервничал, как мальчишка, рычал и кидался на невинных людей. — Это все, Армстронг. Доброй ночи, — добавил Клейтон и, лично проводив потрясенного камердинера до двери, вытолкнул его в коридор и запер дверь, а сам вернулся в кабинет и расстегнул две пуговки на сорочке.
Только после этого он вынул пробку из хрустального графина и плеснул в бокал бренди. Взяв с полки книгу, Клейтон устроился в кресле, вытянул ноги, пригубил бренди и попытался сосредоточиться на новом романе. Но прочитав один и тот же абзац четыре раза, он все же сдался и захлопнул книгу. Да, не стоит отрицать, что он очень злится на себя, но стоит ли так нервничать всего лишь из-за еще одной ночи воздержания? В конце концов, прошло достаточно времени с тех пор, как он в последний раз был с женщиной, так что какое значение имеет еще одна ночь? И все-таки он никак не мог взять себя в руки, может, это из-за того, что брачная ночь в его сознании неизбежно ассоциировалась со страстными объятиями и плотской любовью, и все потому, что так заведено предками.