— Он меня заставил. Я не хотел. Но теперь он мертв, и больше мне не придется этого делать.
— Но каким образом он мог заставить тебя вложить четыре миллиона моих денег в свою компанию, если ты этого не хотел? — спросила Эмили резче, чем ей бы хотелось.
— Не надо разговаривать таким тоном с папой, девочка! — злобно огрызнулся Макдэниелс. — Даже тебе это так не пройдет.
Эмили была настолько ошарашена ни на что не похожим поведением отца, что не сразу нашлась, что ответить. Но вскоре она взяла себя в руки и встала.
— Наверное, нам лучше обсудить это в следующий раз, когда ты будешь в более нормальном состоянии, — сказала она, направляясь к двери.
— Погоди! — с поразительной прытью Макдэниелс выскользнул из-за стола и, догнав дочь, схватил ее за руку. — Умоляю тебя, родная, не уходи! Не оставляй меня одного. Я боюсь. Клянусь, дело только в этом. Я так боюсь, что даже не могу спать. Но я никогда и ни за что не причинил бы тебе вреда. И ты это знаешь.
Непритворный испуг в голосе отца не на шутку встревожил Эмили.
— Не волнуйся, папочка, — начала она успокаивать его, чувствуя себя скорее его матерью. — Я никуда не уйду. Ничего не бойся. Лучше расскажи мне, что произошло. Я все пойму.
— Но ты никому не расскажешь?
Это прозвучало настолько по-детски, что Эмили невольно улыбнулась, несмотря на то, что именно после этих слов ей стало по-настоящему страшно.
— Остин заставил меня купить эти акции. Он… он шантажировал нас. В течение пяти бесконечных лет этот мерзавец с помощью шантажа высасывал из нас деньги.
— Нас? — переспросила Эмили, не веря собственным ушам.
— Мы с тобой — одно целое. То, что касается тебя, касается и меня, разве не так?
— Ну… Наверное, так, — осторожно сказала Эмили, стараясь не поддаваться панике. — И почему же Тони шантажировал… нас?
— Потому что, — заговорщически прошептал Макдэниелс, — он знал, что мы убили Рейчел.
Это было уже слишком! Вскочив со стула. Эмили повысила голос:
— Ты… ты сошел с ума! Наверное, у тебя уже начались галлюцинации от постоянного пьянства! Чего ради тебе вдруг понадобилось бы убивать жену Зака?
— А я и не собирался ее убивать. Сцепив руки, Эмили попыталась хоть немного успокоиться:
— Папа, о чем ты говоришь? Это же сумасшествие.
— Не смей называть меня сумасшедшим! Он тоже так говорил, но это ложь! Я не сумасшедший. Я просто напуган, неужели этого нельзя понять? — захныкал Макдэниелс.
— Кто сказал, что ты сумасшедший, папа? И чего ты боишься? — терпеливо допытывалась Эмили. У нее постепенно возникало ощущение, что она разговаривает с восьмидесятилетним, впавшим в маразм стариком.