— Но почему? Ты бы избавила себя от ненужного унижения, — напомнила ей Кэтрин.
— Может быть. Но потом я бы всю жизнь казнила себя за это и думала, что могло бы быть, если бы он тоже сказал, что любит меня. Я бы винила себя за то, что упустила возможность уговорить его взять меня с собой и вместе искать настоящего убийцу. В конце концов я бы возненавидела себя за то, что не призналась ему в любви, что не предприняла никакой попытки изменить конец этой истории. Конечно, мне тяжело осознавать, что Зак совсем не любит меня. Мысль об этом причиняет мне боль, но эта боль несравнима с тем, что я бы испытывала, если бы не использовала свой шанс.
Слова Джулии настолько потрясли Кэтрин, что ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.
— Джулия, я, наверное, никогда не перестану тебе удивляться. Ты права абсолютно во всем, но если бы я вдруг оказалась на твоем месте, мне понадобились бы годы, чтобы все это осознать и посмотреть на вещи объективно. Ты только подумай — этот человек похитил тебя, соблазнил после того, как ты спасла его жизнь, лишил тебя девственности, а в благодарность за все это унизил и отослал домой на растерзание фэбээровцам и журналистам. Да из всех бессердечных мерзавцев…
— Пожалуйста, не надо развивать эту тему, — взмолилась Джулия, но теперь на ее лице снова появилась прежняя улыбка, — а не то я снова рассержусь и не смогу «смотреть на вещи объективно». Не говоря уж о том, — добавила она, — что меня никто не соблазнял.
— Исходя из того, что ты мне рассказала, я просто не могу подобрать другого слова. Может быть, ты меня просветишь? Глядя на потухший камин, Джулия прошептала:
— Я хотела, чтобы он соблазнил меня. Ты даже не представляешь, как я этого хотела.
— Скажи, а если бы он признался, что любит тебя, — после непродолжительного молчания спросила Кэтрин, — ты действительно бы смогла отказаться от своей семьи, работы, от всей своей прежней жизни и скрываться вместе с ним?
Ответ Джулии был выразителен и лаконичен:
— Да.
— Но ведь тогда ты бы стала сообщницей, или как там они называют людей, которые помогают преступникам.
— Я не думаю, что кто-нибудь стал бы судить жену за то, что она присоединилась к своему мужу.
— О Господи! — в ужасе воскликнула Кэтрин. — Джулия, что ты такое говоришь? Неужели ты бы вышла за него замуж?
— Я не понимаю, почему именно тебе в это так трудно поверить.
— Что ты имеешь в виду?
Джулия продолжала смотреть на подругу с грустной, понимающей улыбкой.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Кэтрин. Теперь твоя очередь исповедоваться.