– Мистер Крикмор, – тихо произнес более высокий человек с бородой Санта-Клауса с вкраплениями серого цвета, чье имя было Стентон. Он был настолько бледен и худ, что Джону показалось, будто он весьма близок к тому, чтобы сварить суп из своих ботинок. – Мы не можем оставить все, как есть, неужели вы не понимаете? – Лицо мужчины исказилось, словно от боли. – Боже мой, мы просто не можем!
– Не произносите в моем доме имя Божье всуе! – прогремел Джон. Он сделал шаг вперед, подняв Библию как оружие. – Если бы ваши люди в Чипене следовали Святому Слову как должно, тогда, возможно, у вас не случилось бы этой беды! Может быть, Господь этим дает вам понять, что вы согрешили. Может быть, это значит…
– Это не выход, – устало произнес Захария, второй мужчина. Он повернулся к огню и подтолкнул ногой выпавшие из камина кусочки поленьев. – Бог свидетель, мы не хотели приезжать сюда. Но…
Это мучительная вещь, совсем не из тех, о которых хочется много думать или говорить. Люди знают о вашей жене, мистер Крикмор, вы не можете этого отрицать. О, не все, я имею в виду, а некоторые. Те, кто в ней нуждался. А теперь… – Захария взглянул через плечо прямо в глаза женщине, – в ней нуждаемся мы.
– Но у вас нет на это прав!
– Да, может быть, – кивнул Захария. – Но мы пришли, попросили, и теперь ждем ответа.
– Я дам его, – Джон поднял Библию еще выше, и на ее кожаном переплете отблеснул огонь камина. – Вам нужно ЭТО, а не моя жена.
– Мистер Крикмор, – сказал Захария, – вы не поняли. Я – чипенский священник.
У Джона отвисла челюсть. Кровь отхлынула от его лица, а Библия медленно опустилась вниз.
– Священник? – эхом откликнулся он. – И вы…
Вы тоже видели эту штуку?
– Я видел, – сказал Стентон и быстро перевел взгляд на огонь. – О, да, я ее видел. Не очень ясно и недостаточно близко…
Но видел ее. Последовала долгая пауза, лишь огонь потрескивал в камине, да ноябрьский ветер тихо напевал на крыше. Рамона, скрестив руки на животе, качалась в кресле и смотрела на Джона.
– Так что, – произнес священник, – мы не хотели приезжать сюда. Но это…
Это нечестиво – не пытаться сделать хоть что-нибудь. Я сделал все, что смог, а смог я, как понимаю, очень мало. Как я сказал, есть люди, которые знают о вашей жене. Благодаря им мы и узнали о ней. Я молил Бога об этом, хотя, видит Бог, не понимаю этого, но однако мы пришли сюда и попросили. Вам понятно, мистер Крикмор?
Джон вздохнул и со стиснутыми челюстями и хмурым взглядом снова уселся на стул.
– Нет. Совершенно не понятно.
Но теперь его внимание было приковано к жене в ожидании ее реакции. Библия холодила его руки как металлический щит.