О, думает она, когда в голове проясняется, это плохо. Она прикасается к своему липкому лбу, и пальцы становятся влажными. Оно было рядом, думает она. Юный демон в желтом дождевике опять был тут, совсем рядом, и он чуть не забрал мое…
Она хмурится. Забрал мое что? Мысль теперь ушла, какая она ни была, она пропала во мраке ее памяти. Она часто грезила о демоне в желтом дождевике, и он всегда хотел, чтобы она что–то дала ему. В кошмаре всегда был голубой свет, слепивший до боли ее глаза, и в лицо ей хлестал дождь. Иногда окружение казалось ужасно знакомым, и иногда она почти – почти знала, чего он хотел, но она знала, что это демон или даже сам Дьявол, пытающийся оторвать ее от Иисуса, потому что после таких кошмаров сердце ее страшно колотилось.
Она не знала, сколько было времени или был это день или ночь, но желудок ее крутило от голода. Она попыталась уснуть на скамейке метро, но шум от орущих где–то детей мешал ей, и она поплелась, держа сумку на руках, в поисках более спокойного места. Оно нашлось под лестницей, спускавшейся в полутемную часть туннелей метро. Через тридцать футов под главным туннелем была сточная труба, достаточно большая, если скорчиться. Грязная вода стекала мимо ее туфель, а туннель освещался синими аварийными лампочками, которые высвечивали сеть кабелей и труб над головой. Туннель сотрясался от грохота проходивших поездов метро, и Сестра Ужас поняла, что над ней пролегли рельсы, но по мере того, как она продвигалась вдоль туннеля, шум поездов снизился до слабо отдаленного рева. Скоро она увидела свидетельства того, что здесь было любимое место членов Нации Бомжей: старые матрасы, засунутые в норы, пара бутылок и высохшее человеческое дерьмо. Она не поморщилась: приходилось видеть и худшее. Тут она и спала на этих матрасах, пока кошмар с демоном в желтом дождевике не разбудил ее; она почувствовала голод и решила выбраться назад к станции метро и поискать в мусорных ведрах, и, если повезет, найти также газету, узнать, не появился ли Иисус, пока она спала.
Сестра Ужас встала, закинула сумку на плечо за ремень и покинула нору. Она двинулась назад по туннелю, освещаемому смутным синим мерцанием аварийных ламп и надеялась, что ей повезет найти сегодня сосиску. Она обожала сосиски, обильно приправленные острой вкусной горчицей.
Туннель внезапно затрясло.
Она услышала треск ломающегося бетона. Синие лампы погасли, стало темно, потом они вновь вспыхнули. Послышался шум, похожий на вой ветра или уходящего поезда метро, несущегося над головой. Синие лампы продолжали разгораться, пока свет их не стал почти слепящим, и Сестра ужас прищурилась от их сияния. Она сделала еще три неверных шага вперед; аварийные лампы стали лопаться. Она подняла кверху руки, чтобы защитить свое лицо, почувствовала, как осколки стекла бьют по ее рукам, и с неожиданной ясностью подумала: