Он затаился в темноте.
Толстяк подергал дверь за ручку.
Обычное дело.
Дергай-дергай, проверяй, заперта ли она.
Картер не зря запер дверь изнутри.
Он выжидал.
Шаги удалялись.
Картер услышал, как открылась дверь машины и снова закрылась. Толстяк звонил в контору: «Эй, кто-то разбил стекло моей машины!»
Картер подождал еще десять минут. Потом приоткрыл дверь, посмотрел в сторону машины, открыл дверь шире, вышел из фургона на лужайку и бесшумно растворился в ночи.
* * *
Следующее письмо Глухого принесли в комнату детективов в четверг, второго апреля, рано утром. Как обычно, короткая записка, скрепленная с листом бумаги. Вот что было написано в записке:
Дорогой Стив!
Доходит?
Привет.
Сэнсон
P.S. Чуть позже.
А вот что повествовала фотокопия из книги Риверы:
"Белокурые волосы Сишоны сверкали в лучах четырех лун. Повсюду вокруг них извивались обнаженные тела. Вопящие в ночи голоса.
— Толпа уничтожит самое себя, — сказала она Тайконе и продолжала:
— Она внезапно изменит свое поведение и увидит в себе старого врага. Ярость ослепит ей глаза. Она будет чувствовать только вражду, внушенную ей Старейшинами.
— Река течет быстрее после Весенних Обрядов, — произнес Тайкона.
— Но ярость поднимется раньше, — откликнулась Сишона."
* * *
— Не пойму, о чем он, черт его побери, толкует? — сказал Карелла.
— Ривера или Глухой? — спросил Браун.
— Глухой, — ответил Карелла. — Что этот проклятый осел пытается нам сообщить?
— Он не осел, — возразил Мейер. — Он скорее всего гений.
— Вот это он и хочет нам внушить.
— Давайте вспомним все с самого начала. Идет? — предложил Мейер. — Вначале он сообщил нам о толпе, которая вот-вот взорвется.
— Я хочу еще раз посмотреть эту дрянь, — сказал Карелла. Он начал раздражаться. Глухой всегда раздражал его.
Главным образом тем, что был глухим. Или представлялся глухим. Карелла никого в своей жизни так не любил, как женщину, которая действительно была глухой. Сукин он сын...
— Вот, возьми, — произнес Хейз.
Вчера зубной врач удалил краску с его зубов, и он снова выглядел нормально. Или почти нормально. Вначале зубной врач счистил краску и другие вещества тонким абразивным диском, потом отполировал зубы бумагой, покрытой наждачной пудрой. А в конце сообщил Хейзу, что эмаль не восстановится. Именно это ему и не сказали перед тем, как он позволил им испоганить свои зубы. Кальций реминерализирует их, успокоил его зубной врач. Черт знает, что это значит. Хейз был зол. И на Глухого, и на зубного врача.
Сыщики еще раз перечитали первое послание:
"Я страшусь взрыва, — произнес Тайкона. — Я страшусь, что топот ног преждевременно разбудит землю. Страшусь, что голоса множества людей разгневают спящего бога дождя, и он в ярости разверзнет хляби небесные до того, как будет побежден страх. Я страшусь, что невозможно будет обуздать ярость толпы.