Он поставил машину в некотором отдалении от освещенного места, вышел и открыл дверцу, где сидела Дарси. Когда она выходила, он незаметно сунул руку в карман и включил диктофон.
— А памятник-то будет виден? — спросила она. — Здесь так темно.
— Да нет, там есть фонари.
И действительно, фонари в парке были. Уличные фонари старой конструкции — тонкостенные, вертикально уходящие вверх трубы, венчающиеся убранными в стеклянные шары лампами. И никаких тебе ламп. Он считал это недостатком. На сей раз он решил повесить очередную жертву прямо на месте убийства, в пустынном парке, на территории другого полицейского участка.
Со стороны Таррет-Роуд парк окаймляла низкая каменная стена, а в дальнем конце, у реки Даймонд, вырос высокий забор. Но в такую даль он ее не поведет. Он собирался расправиться с ней прямо здесь, едва они отойдут немного от входа. А вход был сделан прямо в стене, каменные столбы, обозначающие его, росли как бы из нее. Венчались они все теми же шарообразными абажурами, только лампы не горели: он разбил их два дня назад. И тротуар, и дорожка, которая вела в глубь парка, были почти в полной тьме.
— Напрасно фонарь с собой не взяли, — сказала Дарси.
— Варвары, — откликнулся он. — Но ничего, там есть фонарь.
Они вошли в парк.
— А кому, кстати, памятник-то? — спросила она.
— Джесси Оуэнсу.
И снова он солгал. Единственным памятником в парке была конная статуя безымянного полковника, который, если верить надписи на постаменте, героически погиб в битве при Геттисберге.
— Неужели правда? Но ведь он, вроде, из Кливленда.
— Так, стало быть, имя вам известно?
— Ну конечно. Он всех обставил... когда это было?
— В 1936 году. На Олимпиаде в Берлине.
— Точно. Выставил Гитлера со всеми его расовыми теориями полным дураком.
— Десять ноль шесть на сотке, — кивнул он. — А на двухстах установил мировой рекорд. Заодно и четыреста метров выиграл.
— Не говоря уже о прыжках в длину.
— А вы и впрямь его знаете, — довольно улыбнулся он.
— А как же, я все-таки бегунья, — и как раз в этот момент он бросился на нее.
Он хотел проделать все так же быстро и легко, как и с двумя предыдущими. Захват руки, в результате которого она и не падает на землю, и не переламывается в поясе, но вся тяжесть тела переносится на левую ногу, и остается неприкрытым бок. Левая рука у нее дернется вверх, и тогда он поднырнет под нее, и не успеет она головы повернуть, как он захватит полунельсоном шею. Резко развернув ее на сто восемьдесят градусов, он подхватит ее справа и, полностью зажав шею, замкнет нельсон. Затем он с силой надавит ей на голову, так, чтобы подбородок уперся в грудь, и сломает позвоночник.