— Скажите, здесь живет миссис Лэнд?
— Бесси Лэнд живет дальше по коридору, — нетерпеливо отозвался старый человек. — Третья дверь налево. — И захлопнул дверь.
Мы осторожно прошли между колясками и пустыми бутылками из-под молока, нашли нужную дверь. Я щелкнул зажигалкой и увидел приколотую к двери кнопкой карточку. На ней значились две фамилии: Бесси Лэнд и Кейт Морган.
Я постучал в дверь, в ответ раздался грубый женский голос:
— Проваливайте, я занята.
Из комнаты доносились звуки, по которым составлялось безошибочное представление о характере занятий.
— Мне это не нравится, — вдруг произнес Эрик. — Давай уйдем отсюда.
— Уж не думал ли ты, что миссис Лэнд встретит тебя в своей гостиной, надев диадему?
Я постучал еще раз, и ритмичные звуки стихли. Молодая негритянка выглянула из-за приоткрывшейся двери, стягивая на груди хлопчатобумажный халатик. Ногой она незлобно отшвырнула беленького щенка-дворняжку, который выкатился из темноты и стал кусать ее шлепанцы.
— Вы — миссис Лэнд? — спросил я.
— Бесси нет дома. Да к тому же она больше этим и не занимается. Если вы подождете несколько минут, то, может быть, я?..
Правой рукой она пригладила волосы, отчего ее едва прикрытая правая грудь почти совсем оголилась.
— Нам надо повидаться с миссис Лэнд, — торопливо прервал ее Эрик. — По делу. То есть не для... — Он покраснел и умолк.
— Это меня устраивает, — отозвалась чернокожая и улыбнулась без всякой теплоты. — Сегодня я устала. Бесси в "Парижском баре и гриле". Тут за углом, налево.
Хелен и Мэри дрожали в машине от холода, несмотря на свои меха и включенное отопление, и мы решили вместе доехать до конца квартала. Неоновая вывеска, на которой некоторые лампы не горели, пульсировала красным и оранжевым светом на грязном снегу и сообщала, что это и есть "Парижский бар и гриль".
— Лучше зайти и что-нибудь выпить, — предложил я Мэри. — На улице сейчас холодно.
— Вы думаете, что это безопасно? — спросила Хелен. — Похоже, мы в чисто негритянском районе.
— Ну и что? — отозвался я. — Мы же живем в демократической стране, не так ли? Они пьют такое же спиртное, что и мы, и напиваются совершенно так же, как и мы сами.
— Пойдем, — поддержала мое предложение Мэри, и мы вместе вошли в помещение.
С левой стороны протянулась широкая обеденная стойка, с правой — ряд кабинок с высокими тонкими стенками, а в глубине виднелся бар. У правого края бара стояло расстроенное пианино, на котором негр наяривал буги-вуги. Комната была заполнена звуками музыки — сложными переходами и вариациями, сильно прокурена и забита народом. У меня было ощущение, что весь зал заметил наше присутствие. Мне стало неловко за цвет своей кожи, который заставил прекратиться все разговоры в зале. Наше продвижение несколько походило на вызов.