— Она сказала мне, что собирается с ним уехать. — Он пожал своими тяжелыми плечами. — Что я мог сделать?
— Вы хотя бы догадываетесь, куда они могли податься?
— Нет. Не знаю и не хочу знать. Пусть уматывают. От нее все равно не было никакого толку. — Приступ мешал ему дышать. Хрипы в груди как бы подчеркивали боль, не высказанную словами. — Я сказал себе: пусть катится. Мне будет лучше.
Он присел на ступеньку и закрыл лицо руками. Волосы его разлохматились и торчали, как перья. Я ушел.
* * *
Приехав в отель «Осеано», я позвонил Харлану снизу. Он тут же взял трубку, голос у него был напряженным и недовольным.
— Где вы были все это время? Я пытался связаться с вами.
— Разбирался с Листером. Он уехал вместе с вашей сестрой.
— Я знаю. Он мне звонил. Оправдались мои самые худшие предположения. Он хочет получить деньги. И он едет сюда, чтобы попытаться это сделать.
— Когда он собирается это сделать?
— В двенадцать часов дня. Я должен встретиться с ним в холле.
Я посмотрел на электрические часы, которые висели в алькове над столом дежурного: было без двадцати двенадцать.
— Я сейчас в холле. Мне подняться?
— Лучше я спущусь. — Он заколебался. — У меня посетитель.
Я сел на красный пластиковый диванчик у двери лифта. Красная стрелка над дверью передвинулась с единицы на тройку, а потом опять на единицу. Дверь лифта раскрылась. Из лифта вышла мать Харлана, позвякивая цепочками и озираясь. Она была одета в то же платье из мешковины; но теперь сверху на ней была темно-зеленая накидка, что делало ее похожей на старую птицу, приносящую несчастье.
Увидев меня, она подошла широким шагом. На ее худых ногах были все те же сандалии.
— Доброе утро, миссис Харлан.
— Моя фамилия не Харлан, — сказала она строго, но свою правильную фамилию не назвала. — Вы следите за мной, молодой человек? Предупреждаю вас...
— Вам не нужно меня ни о чем предупреждать. Я пришел повидаться с вашим сыном. Вы, кажется, только что у него были?
— Да, я была сейчас у сына. — Лицо ее осунулось из-за плохого настроения. Глаза блестели среди морщин, как мокрая черная галька. — Вы кажетесь мне приличным человеком. Я немного экстрасенс, вижу ауру, посвятила этому всю свою жизнь. И скажу вам, мистер, как вас там зовут, — поскольку вы связались с моим сыном, — что у Реджинальда просто дьявольская аура. Он был бессердечным ребенком и стал бессердечным мужчиной. Даже не хочет помочь сестре, которая попала в очень тяжелое положение.
— Тяжелое положение?
— Да, у нее большие неприятности. Она не рассказала мне, в чем дело, но я знаю свою дочь...