Фредди Эрбатнот после тенниса благоухала, как садовая роза. Свежая, чистенькая, она, несомненно, опять помыла колени.
Льюис Грэхэм занял одно из пустующих мест. Флетч пожал ему руку.
– Несете вздор? – пробурчал Грэхэм.
На телевидении Льюис Грэхэм играл ту же роль, что передовица – в газете. Седовласый, с длинной физиономией и узким подбородком, обычно с грустно-унылым выражением лица он ежевечерне отнимал у телезрителей девяносто секунд, со скоростью пулемета выстреливая в них комментарий к какому-либо событию дня или недели, позволяя гражданам Америки осознать, что без его высокоинтеллектуального комментария они никогда бы не разобрались в происходящем.
К сожалению, его коллеги читали «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Атланта конститьюшн», «Лос-Анджелес таймс», «Тайм», «Ньюсуик», «Форин Эфеэз» и Старый завет, а потому могли точнешенько определить, откуда взяты те или другие факты или предположения, изрекаемые с экрана. Потому-то журналисты и называли Льюиса Грэхэма не иначе, как Ридерз дайджест эфира.
– Я не знал, где сесть, – объяснил Грэхэм свое появление за столом Флетча. – Полагал, что ленч для всех одинаков.
Кристал Фаони не отрывала взгляда от Флетча, даже когда тот сел.
– Играли мы на равных, – подала голос Фредди. – Шесть-четыре в вашу пользу, шесть-четыре – в мою, и семь-пять – в нашу.
– В мою, – поправил ее Флетч.
– То говорит ваш мужской шовинизм.
– В мою, в мою, – упорствовал Флетч.
– Это не чистая победа. Ваши руки и ноги длиннее моих.
– Особенность тенниса состоит в том, что кто-то должен выиграть, а кто-то – проиграть, – вмешался Льюис Грэхэм.
Кристал Фаони перевела взгляд на него.
– В теннисе всегда ясно, кто выиграл, – добавил Льюис Грэхэм.
– Где вы это вычитали? – поинтересовался Флетч.
– Я заказала тебе порцию цыпленка и салат, – сообщила ему Кристал Фаони.
– Благодарю за заботу. Но мне столько не нужно.
– То есть тебе хватит одного салата?
– С лихвой.
– Тогда цыпленка съем я. Мне, как ты понимаешь, неудобно заказывать себе две порции.
– Почему это неудобно?
– О, перестань, Флетч. Ты когда-нибудь спал с толстухой?
Грэхэм заелозил локтями по столу. Затронутая тема показалась ему излишне вольной.
– Я взвешиваю ответ.
– Такой вот, как я.
– Тяжелый вопрос.
Льюис Грэхэм откашлялся.
– А вы, похоже, привыкли к легким ответам. За ленчем (Флетч съел салат, Кристал – две порции цыпленка) разговор коснулся и убийства Уолтера Марча. Выслушав Льюиса Грэхэма, изложившего прочитанное в утренних газетах вкупе с цитатой из Ветхого завета касательно бренности человеческой жизни, Кристал оторвалась от тарелки, чтобы сказать: «Вы знаете, Уолтер Марч объявил о своем уходе на пенсию».