— Это единственный выход, Гарри. Уилбур сказал, что мы должны сделать документы на имя действительно жившего человека. И это имя будет Уильям Роберт Артур, — произнесла она дрожащим голосом. — Мы сделаем все документы на это имя: паспорт, водительские права…
Гарри взял ее за руку, которой она писала на земле букву «У».
— Мне так жаль, Сюзи. Простите, что впутал вас во все это. Но вы правы. И Уилбур тоже прав. Это — единственный выход…
Сюзи сидела в шезлонге, уставившись в пространство, не видя ничего вокруг. Вот уже больше двух недель она ограждала себя от миссис О'Рейли, Уилбура и от всего связанного со странным мужчиной, живущим в ее доме, — очень странным мужчиной.
Он умный, забавный, опасно страстный и красивый — неудивительно, что она ему поверила. А ведь он мог оказаться Джеком Потрошителем. Джек Потрошитель жил в девятнадцатом веке? Кажется, да. Ну, считай, легко отделалась.
Это крайне неблагоразумно с ее стороны — оставаться наедине с Гарри Уайлдом.
Он слишком сексуален.
А она слишком наивна в том, что касается секса.
Не то чтобы она желала повторения той ночи, когда приехал Уилбур. О нет! Она вообще не хочет увлекаться им!
Тогда, в разговоре со страшно любопытным Уилбуром, Гарри допустил грубую ошибку, назвав телевизор «проклятой машиной для передачи изображений».
Немного позже он выдал кое-что похлеще: назвал пляж «театром».
Последние шесть дней — с тех пор как Уилбур уехал из Оушн-Сити, про который он однажды сказал, что это место идеально для агукающих младенцев и усталых родителей, чтобы вернуться в Манхэттен к открытию новой картинной галереи, — Гарри расшифровывал свою рукопись. У него был очень оригинальный шифр — «стенография», как Сюзи назвала его каракули, увидев их. Ей они были абсолютно непонятны.
Миссис О'Рейли сказала о Гарри, что он целеустремленный человек. И она была права. Когда Гарри смотрел телевизор, то видел только экран — ничего другого для него не существовало.
Когда играл — то тоже полностью отключался от всего остального.
Сейчас он работал над толстой рукописью, которая была предусмотрительно завернута им в кожу и потому не сильно пострадала в Атлантическом океане, и был явно одержим этим занятием.
У Сюзи хватало своих дел. Ее ничуть не беспокоило, что Гарри не разговаривает с ней. Не улыбается той глупой улыбкой, бесившей ее. Не берет за руку, не поддразнивает, не ходит с ней на пляж под руку, не целует…
— Проклятье!
— Я восхищаюсь вашим лексиконом, — раздался голос Гарри у нее за спиной.
От неожиданности Сюзи едва не выпала из шезлонга.
— Убирайтесь-ка вы! — проворчала она, даже не взглянув в его сторону. Стоило ей обернуться и увидеть ослепительную улыбку Гарри, манящую глубину смеющихся глаз, как сразу вспомнились бы его объятия и поцелуи и сколь приятны они были… Все, хватит! О таких вещах даже вспоминать опасно…