— Нет, — сказала я слабо. — Это не его вина. Он…
— …сын мелкого торговца из Ливерпуля, — ледяным голосом сказала тетя. — Его настоящее имя Фрэнк Гудбоди, он отблагодарил любившую его мать, которая во всем себе отказывала, чтобы он учился музыке, тем, что сбежал, прихватив остатки ее скромных сбережений, как только подрос. Неужели вы думаете, что я возьму в дом человека, не выяснив всю его подноготную?
Я глядела на Фернандо, не веря своим ушам.
Это было как превращение в волшебной сказке, только на этот раз принц превращался в чудовище. Его мертвенно-бледное лицо и дрожащие губы доказывали правдивость тетиных обвинений. Я недоумевала, как я могла находить его красивым, — его лицо было слабовольным и грубоватым.
Тетя покачивала пистолетом и смеялась над хныкающим Фернандо.
— Мне следовало догадаться, — сказала она со зловещей ухмылкой, напугавшей меня сильнее, чем напугал бы гнев. — Но кто бы мог подумать, Люси, что у тебя такой дурной вкус? Сперва я думала про другого. Тот, по крайней мере, мужчина, а не слизняк. Он бы не скулил, а отобрал у меня пистолет… На колени, маленькая сволочь! Поползай передо мной, как собака, ведь ты не отличаешься от собаки, а потом мы вызовем констеблей.
Я не поняла, кому она это говорит. Да это и не имело значения. Моя любовь умерла, оставив по себе чувство болезненной жадности. Я не могла стоять рядом и безучастно наблюдать. Я не могла видеть, как его увозят в тюрьму, как бы его ни звали. Он не совершил никакого преступления. Моя слабость, мое малодушие толкнули меня на этот шаг.
— Нет — выдавила я. — Отпустите его. Он больше не причинит зла. Я не желаю больше видеть его. Но было бы слишком жестоко отправлять его в то место… Прошу вас, тетя…
— Хм, — произнесла тетя, задумчиво разглядывая меня. — Хорошо, как знаешь. Больше не будет ни нытья, ни жалоб? Ты будешь делать, что тебе говорят?
— Да, все, что угодно. Я так устала… замерзла…
— Прекрасно. — Тетя повернулась к Фернандо — я еще не могла называть его другим именем. — Убирайся. Убирайся из Лондона, если желаешь себе добра. Ты должен быть благодарен, что я не отдала тебя под стражу. Я все еще могу это сделать.
Он даже не взглянул на меня. Через мгновение он был далеко, еще через мгновение дверь зияла пустотой. Тетины глаза обратились на меня с видимым удовольствием.
— А теперь, — сказала она, — разберемся с тобой.
Я больше не могла говорить, мои зубы громко стучали. Я знала, что у меня за болезнь: в прошлом году в Кентербери было несколько случаев тифа. Я была рада. Теперь все двери были закрыты, и у меня был только один выход. Я могла умереть. Тетино лицо расплылось от злобного удовольствия и нависло надо мной, как широкая розовая луна. Остаток сил покинул меня, я почувствовала, что падаю, и потеряла сознание прежде, чем мое тело ударилось о жесткий холодный пол.