— Расскажи, что вам удалось обнаружить, — в отчаянии попросила она.
— Со времени нашего последнего разговора? Немного. В основном подтверждение того, о чем я уже говорил тебе. Впрочем, "на мой взгляд, имеет смысл обсудить все еще раз. Как насчет понедельника? До этого времени нас не будет в городе.
— Только не в понедельник, — тут же возразила Стефания.
В этот день она будет находиться в пути, чтобы встретиться с Сабриной в Чикаго. А днем Сабрина уже будет лететь обратно в Лондон.
— Что, если нам поговорить в эти выходные? — предложила она осторожно.
— А что, возможно… Тогда нам уже, вероятно, будет ясен весь план. Это будет в четверг или пятницу. Мы позвоним тебе из Парижа. Что это?
Стефания тоже услышала этот странный звук, который становился все громче. Вскоре уже стало ясно, что кто-то исполняет на бузуки греческую мелодию. Гости утихомирились и стали прислушиваться. Александра отдернула в углу зала занавес, и гостям открылся небольшой оркестр. В центре, прямо на полу, сидел, скрестив ноги, исполнитель на бузуки. По его знаку оркестр подхватил нежную мелодию, а его пальцы быстрее задвигались по инструменту.
Огни ламп потускнели. Вокруг низкого стола, окруженного мягкими подушками, словно призраки, засуетились Молчаливые официанты. На столе появились золотые тарелки и кубки, корзинки с булочками, дымящиеся блюда с жареной бараниной с луком, креветки под белым соусом, треска, обложенная помидорами и смородиной, цыплята с лимонами, вазы со свежими фруктами, бутылки красного и белого вина с острова Родос. Все это освещалось мерцающими свечами, установленными в блюдцах с плавающими камелиями.
Александра взяла Стефанию за руку и подвела ее к подушке во главе стола:
— Почетное место для именинницы.
У Стефании округлились глаза. Она в эту минуту чувствовала себя жалкой деревенской девчонкой, попавшей в сказку. Как бы повела себя в подобной ситуации Сабрина? Высказала бы свое восхищение, но в обморок, определенно, не упала бы. Это был ее мир, ее образ жизни.
Стефания всплеснула руками и повернулась к Александре, которая стояла слева от нее:
— Чудесно! Сказочно! Ты стала настоящим знатоком Греции.
— Это все Арнольд и его жена. Она ведь гречанка. Я сделала все, как она рекомендовала. Ну и от себя, конечно, чуть-чуть придумала.
— Но, — проговорила Стефания, обводя взглядом стол, — где же легкие молодого барашка, зажаренные в масле?
— Подожди, скоро будут. А откуда тебе известны такие тонкости?
— Давным-давно мы жили в Афинах…
И Стефания принялась рассказывать свою историю, начиная с того самого дня, когда они с Сабриной убежали от шофера. Гости затихли, прислушиваясь. Постепенно Стефания увлеклась, и перед ее мысленным взором вставали поочередно образы щедро заставленного яствами стола с сидевшей за ним публикой, двух маленьких сестер, загнанных в подвал, прижавшихся друг к дружке и прислушивающихся к стуку каблуков наверху. В эту минуту она словно раздвоилась. С одной стороны, это была Стефания в облике Сабрины, с другой — Сабрина, описывающая то время, когда она и ее сестра Стефания были испуганными детьми, которые прижимались друг к другу, чтобы не было так страшно.