— Ну, а если вы не вернетесь? — спросила Амина.
— Если я не вернусь, то эти деньги будут ваши, Амина, точно так же, как и все, что здесь есть в этом доме, да и самый дом!
— Но ведь у вас есть родные, родственники… не так ли?
— У меня есть всего только один родственник, мой дядя, богатый человек, но когда мы с матерью бедствовали, он мало помогал нам, или, вернее, почти вовсе не помогал, так что я ему ничего не должен, и он ни в чем не нуждается. В целом свете есть только одно существо, которое дорого мне, и к которому привязалась мое сердце, и это существо вы, Амина! Смотрите на меня, как на брата, и я обещаю, что буду всегда питать к вам самую нежную братскую любовь.
Амина молчала. Филипп достал из початого мешочка еще горсть червонцев на дорожные расходы и затем, замкнув железный ларец и буфет, отдал ключи девушке. Он собирался сказать ей еще что-то, когда в дверь слегка постучали, и в комнату вошел патер Сейсен.
— Храни вас Бог, сын мой, и тебя также, дитя мое, хотя я еще никогда не видал тебя раньше! Если не ошибаюсь, ты — дочь мингера Путса!
Амина утвердительно кивнула головкой.
— Как я вижу, Филипп, комната эта отперта! Я слышал о том, что произошло, и мне надо поговорить с тобой, а потому я попросил бы эту девушку оставить нас на время одних.
Амина тотчас же вышла, и патер, сев на кушетку, пригласил Филиппа сесть подле себя.
Разговор их продолжался долго: прежде всего духовный отец стал расспрашивать Филиппа» об его тайне, но не мог добиться от него тех сведений, какие он желал; молодой человек сообщил ему приблизительно столько же, как и Амине, но не больше. Он также объявил о своем намерении отправиться в плавание, и что в случае, если бы он не возвратился, все свое имущество Г он завещает доктору и его дочери. Тогда патер стал расспрашивать Филиппа о мингере Путсе; осведомился, не известно ли ему, какую веру исповедует старый доктор, так как его никто никогда не видал ни в одной церкви, а слухи ходили о том, что он не только еретик, но даже и не христианин. На это Филипп, как всегда, отвечал с полной откровенностью, но при этом прибавил, что дочь жаждет просветиться учением христианской веры, и просил святого отца принять на себя эту задачу, к которой он, Филипп, недостаточно подготовлен. На это патер Сейсен, угадавший отношения молодого человека к этой девушке, охотно согласился.
Пробеседовав около двух часов, они были прерваны вернувшимся Путсом, который, как пуля, вылетел из комнаты при виде патера Сейсена. Тогда Филипп призвал Амину и просил ее, как одолжения, чтобы она принимала в его отсутствии патера Сейсена, после чего добрый старик благословил их обоих и ушел.