Когда приказания кади приведены были в исполнение, должны были все, находившиеся в зале, поодиночке подходить к нему и доказывать законное утверждение в своем звании, после чего каждый отпускался с наградой. Мысли Юсуфа так перепутались в столь для него непонятном деле, что он и не заметил, что уже остался последним. Вторичный вызов кади наконец вывел Юсуфа из забытья; он подошел к нему.
— Кто ты? — спросил кади.
— Я — Юсуф, и моя надежда на Бога! — отвечал он.
— Чем ты занимаешься?
— Я водонос.
— Если так, то почему ты встал вместе со служащими при мне?
— Я вступил в это звание только с прошедшего дня, но для меня нет ничего трудного. Надеясь этим занятием получать по шесть драхм в день, я решил избрать его.
Кади и присутствующие не могли удержаться от смеха, но, несмотря на это, все-таки его ноги привязали к двум палкам; палки подняли, и феллахи начали свою работу, причем они нарочно чаще вместо пяток били по палкам.
Его отвязали и вывели из судейской залы, хотя мало поврежденного слабым наказанием, но не менее от того огорченного.
— Ах, — думал Юсуф, — судьба, кажется, решила, чтобы я каждый день менял занятия. Черт дернул меня впустить к себе в дом этих муссульских собак, без них ничего бы не было.
Когда он так говорил, прошел мимо пего бельдар, или придворный халифа.
— Вот было бы для меня прекрасное звание! — подумал Юсуф. — Халиф же, как кади, не считает свои к людей. Нужно только отбросить в сторону стыд и каждый будет принимать тебя, за кого выдаешь себя.
И нисколько не теряя надежды добыть нужные на ужин шесть драхм, пошел он домой, стянул талию как только мог, красиво свил тюрбан, на цел его немного набок, вымыл руки и взял в одну очищенный хлыст из миндального дерева.
Спускаясь с лестницы, Юсуф вспомнил, что ему нужен еще меч, а у него были только одни ножны. Но он не долго думал: засунул ножны себе за пояс, выстругал клинок из куска пальмового дерева, вложил его в ножны, а рукоятку украсил пестрой бумагой и шелком, прикрепив их нитками. С гордым видом пробегал он улицы, помахивая своим хлыстом. Кто ни встречался с ним, давал ему тотчас дорогу, думая, что он принадлежит к числу надменных слуг хана. Наконец Юсуф пришел на базар, где собралась большая толпа народа вокруг двух человек, которые дрались с остервенением. Юсуф стал пробираться в толпу и все давали ему дорогу; не знаю, принимали ли они его за придворного, или боялись его силы.
Когда он протиснулся к бойцам, они были так испачканы грязью и кровью и нападали друг на друга с таким бешенством, что никто не смел приступиться разнять их. Юсуф видел, какой страх вселял он в других своей особой и что его принимают за бельдара, чем ему и хотелось быть; он схватился сначала за рукоятку своего деревянного меча, потом, наделив каждого из дравшихся несколькими добрыми ударами хлыстом, разнял их. После чего к Юсуфу приблизился смотритель базяра, поклонился и вручил ему шесть драхм, прося, взяв обоих, представить перед халифом как нарушителей спокойствия.