Желая оказать мне больше внимания и уважения, султан приказал Абдаллаху самому с отборными всадниками сопровождать меня в мое отечество.
Шествие было великолепно. Подарки были навалены на подарки, сокровища на сокровища. Для прислуживания сопровождали меня двадцать женщин из моих соотечественниц и многочисленные невольники. С сокрушенным сердцем села я на носилки и скоро достигла нашей земли. На границе Абдаллах просил меня дать ему письменное свидетельство, что он исполнил долг свой, потому что его потребует султан по возвращении.
Я дала ему свидетельство; он собрал своих подчиненных и, пожелав мне счастья, со своей командой повернул к городу, в котором оставила я свое сердце.
Теперь необходимо вернуться к грузинской невольнице, которую султан подарил сперва моему брату, а потом Абдаллаху.
Когда она услыхала, что я намерена, осыпанная подарками, возвратиться в свое отечество, бешенству ее не было границ. Ее красота и ум произвели на Абдаллаха большое впечатление, и скоро она склонила его на выгодное дело, способное предать меня в ее власть.
Она предложила Абдаллаху проводить меня до границы и, получив требуемое султаном свидетельство, следовать за мной, перерезать всех сопровождавших меня невольников, завладеть мной и моими сокровищами и возвратиться со всем этим в Константинополь, где он может запереть меня в свой гарем.
Абдаллах при своей скупости не мог противостоять искушению, и так как он знал, что этот постыдный поступок не дойдет до султана, то и согласился на предложение. На вторую ночь после того, как он оставил меня, на нас вдруг напала толпа всадников. Они изрубили всех моих женщин и невольников; меня схватили, бросили в мешок и перекинули через седло лошади; сокровища собрали, и весь поезд поспешно двинулся. Когда остановились, я едва дышала, а когда освободили из столь неудобного положения, я упала в обморок.
Абдаллах никогда не видал меня в лицо, и когда солдаты донесли ему, что я умерла, он был очень рад этому, потому что только для прихоти своей любимицы обещал привезти меня живую. Он подошел ко мне и, несмотря на жалкое положение, в котором я находилась, был поражен моей красотой. Сердце его угадало, что я драгоценнейший предмет из всей его добычи. Он приложил все возможные усилия, чтобы привести меня в чувство, и, пробыв со мной несколько часов, наконец, чтобы дать мне успокоиться, велел нести меня в маленьких носилках, и на них-то продолжала я путешествие. Он очень старался добыть моей благосклонности. Сначала я отвергла его, но когда он сказал, что этому поступку научила его грузинская невольница и что она настаивала на том, чтобы привезти меня живую, я очень хорошо поняла, для какой цели она делала это, и теперь думала только о мести. Я притворилась уж не такой сердитой на него и еще до окончания нашего путешествия употребила все могущество моих прелестей и победила.