На следующее утро Мэк-Шэн и О’Донагю направились к мистеру Тревору и после получасовой беседы с ним условились сделать попытку повидаться с Остином, а потом приехать опять в город и сообщить о результате свидания адвокату. Со всей быстротой, на какую только была способна четверня почтовых, понеслись они прямо в Остин-Голль и приехали туда в шесть часов вечера.
Случилось так, что накануне вечером Остин хватился своей жены. Лакей доложил то, что слышал от Мэри, и Остин, находившийся в беспокойном настроении духа, послал спросить у кучера, который отвозил барыню, действительно ли подруга барыни так сильно больна. Кучер ответил, что он отвез мистрис Остин совсем не к подруге, а на почтовую станцию, где барыня наняла почтовых лошадей и куда-то уехала. Подобная таинственность не могла понравиться человеку с таким темпераментом, каким отличался мистер Остин. Он стал сердиться и волноваться. Проведя бессонную ночь, он весь следующий день с тоской и тревогой поджидал возвращения жены. Вдруг на дворе послышался стук колес, и у крыльца остановился экипаж Мэк-Шэна.
На вопрос, дома ли мистер Остин, лакей ответил, что сейчас узнает. Мистеру Остину показалось, что этот визит имеет связь с отсутствием мистрис Остин. Он велел человеку принять гостей и провести их к нему. Когда лакей объявил их фамилию, Остин обомлел, но сдержался и остался стоять у стола, выпрямившись во всей своей высокий рост.
— Мистер Остин, — сказал О’Донагю, — мы решились приехать к вам по одному чрезвычайно важному делу. Как мистера Остина, мы не имеем удовольствия вас знать, но раньше мы вместе с вами служили его величеству в одном полку.
— Я и не думаю отрицать, господа, что вы раньше знали меня при другой обстановке, — гордо отвечал мистер Остин. — Не угодно ли вам сесть и объяснить мне, чему я обязан удовольствием видеть вас у себя.
— Позвольте осведомиться, мистер Остин, — сказал Мэк-Шэн, — читали ли вы газеты за эти последние дни?
— Нет, не читал. Кстати, вы мне напомнили: за последнее время мне по какой-то причине стали очень неаккуратно их подавать.
— Вероятно, по той же причине, по которой и мы к вам приехали.
— Могу я узнать, что же это за причина? — спросил удивленный Остин.
— Суд, вердикт и приговор над Джозефом Рошбруком, обвинявшимся в убийстве некоего Байрса, — отвечал Мэк-Шэн. — Мистер Остин, вы, конечно, знаете, что это ваш сын?
— Следовательно, вы его видели, и он вам это сказал?
— Видеть мы его видели, но только он нам ничего не говорил, — сказал О’Донагю. — Надеюсь, однако, вы не станете отрицать, что он ваш сын?