– Это хороший план, – завершил он. – Лорд Титос так говорит, и лорд Джонас тоже. А уж если Блэквуд с Бракеном на чем-то сошлись, значит, дело это верное.
– Будь по-твоему. – Кет ощутила внезапную усталость. Возможно, она напрасно перечит ему. Возможно, его план великолепен, а ее предчувствия – всего лишь женские страхи. Хорошо бы здесь был Нед, или дядя Бринден, или… – Ты не спрашивал, что думает об этом отец?
– Отец не в том состоянии, чтобы заниматься стратегией. Два дня назад он рассуждал о том, как выдаст тебя за Брандона Старка. Пойди к нему сама, если мне не веришь. Мой план себя покажет, Кет, – вот увидишь.
– Надеюсь на это, Эдмар. От всей души надеюсь. – Она поцеловала его в щеку, чтобы подтвердить свои слова, и отправилась к отцу.
Лорд Хостер Талли почти не изменился с тех пор, как она его оставила, – он лежал изможденный, бледный, с липкой кожей. В комнате одинаково сильно пахло застарелым потом и лекарствами – болезнью. Когда Кейтилин раздвинула занавески, отец с тихим стоном открыл глаза. Он смотрел на нее, словно не понимая, кто она и что ей нужно.
– Отец. – Она поцеловала его. – Я вернулась.
Он как будто узнал ее и прошептал, едва шевеля губами:
– Ты пришла.
– Да. Робб посылал меня на юг, но я вернулась.
– Как на юг… разве Орлиное Гнездо на юге, милая? Я не помню… ох, душа моя, я так боялся… ты простила меня теперь? – По щекам у него покатились слезы.
– Ты не сделал ничего, что нуждалось бы в прощении, отец. – Она погладила его редкие белые волосы и пощупала лоб. Лихорадка продолжала сжигать его изнутри, несмотря на все снадобья мейстера.
– Так лучше для тебя, – прошептал отец. – Джон хороший человек… сильный и добрый… он позаботится о тебе… и рода знатного. Слушай меня, я твой отец… ты выйдешь замуж вслед за Кет. Вот и весь сказ…
«Он принимает меня за Лизу», – поняла Кейтилин. Боги праведные, он говорит с ней как с незамужней девицей.
Отец стиснул ее руки в своих, трепещущих, как две большие белые испуганные птицы.
– Этот несчастный юнец… не произноси его имени… твой долг… твоя мать тоже… – Лорд Хостер вскрикнул в приступе боли. – О, да простят меня боги, дай мое лекарство.
Мейстер Виман поднес чашу к его губам. Лорд Хостер стал сосать густую белую жидкость жадно, как дитя сосет грудь, и мир снова снизошел на него.
– Теперь он будет спать, миледи, – сказал мейстер, когда чаша опустела. Маковое молоко оставило белую пленку на губах отца, и мейстер вытер ее рукавом.
Кейтилин не могла больше смотреть на это. Она помнила, каким сильным и гордым человеком был Хостер Талли, и ей больно было видеть, как он пал. Она вышла на террасу. Во дворе толпились и шумели беженцы, но реки за стенами замка текли вдаль все такие же чистые. Это его реки, и скоро он поплывет в свой последний путь.