По дороге с поля на поздний полдник в столовую коммунаров Беленкевич мне пожал руку и сказал: «Я почувствовал к вам, товарищ Махно, особое доверие и говорю теперь, чтобы вы прислали сегодня ночью своих людей принять от моего штаба оружие, винтовки и пулеметы для вооружения организовавшихся гуляйпольцев».
Решение тов. Беленкевича меня обрадовало и я сейчас же сделал по телефону распоряжение командиру Гуляйпольского вольного батальона и члену Рев. Комитета — товарищу Полонскому и Марченко выехать в Пологи, в штаб тов. Беленкевича, принять и перевезти на гуляйпольскую станцию боевое снаряжение.
Уезжая каждый в свою сторону, мы, я и Беленкевич, заручились взаимной революционной поддержкой. Он обещал на случай отступления, подать запасные эшелоны коммунарам, чтобы их во время эвакуировать. Так проходили тревожные дни…
На другой день я с несколькими артиллеристами выехал на гуляйпольскую станцию, чтобы посмотреть, что получили из штаба Беленкевича для нас. Здесь мы увидели шесть орудий (из них четыре — французской системы, две русские гаубицы), три тысячи винтовок, к ним два вагона патронов и девять вагонов снарядов к орудиям.
Радости не было границ. И все, что было нужно в первую очередь, перевезли в революционный комитет, распределили по ротам. Мы готовились теперь уже окончательно к выступлению на фронт против Центральной рады и ее союзников — немецко-австро-венгерских монархов.
Гуляйпольский Рев. Комитет, Совет Крест, и Раб. Депутатов и Группа Анархистов-Коммунистов обратились с призывом к трудовому населению района поспешить объединиться и создавать вольные батальоны революции, для выступления на фронт против контрреволюции. Зов из Гуляй-Поля был услышан теперь уже и на фронте красногвардейцев. Командование красногвардейцев сейчас же прислало особым поездом уполномоченное лицо на Гуляйпольскую станцию, чтобы переговорить со мной о том, когда и какие силы Гуляйпольский Рев. Комитет может выдвинуть на фронт.
В ночь на 8-е апреля 1918 года, как раз в тот момент, когда Ленин и Троцкий в Кремле обсуждали вопрос о разгроме анархистских групп в Москве, а затем и по всей России (Украину они в то время уже покидали и поэтому не могли затевать гнусного дела против украинских анархистов), — я встретился с уполномоченными красного командования Екатеринославского боевого участка, — и мы обсуждали вопрос: какие силы для защиты революции наш гордый революционный район, под идейным руководством анархистов, выдвинет на фронт. И замечая, как уполномоченный терзался тем, что хорошо вооруженные красногвардейские отряды оттягиваются, согласно Брестскому договору, с линии боевого революционного фронта поближе к русским границам, а наспех скомплектованные отряды из украинского трудового населения, не успевшие еще усвоить боевого положения, всюду отступают, — я обещал ему со своей стороны все сделать в эту же ночь, чтобы к утру начать выдвижение вооруженных сил революции из сел, со своих стоянок, на фронт. А когда я расстался с уполномоченным, то получил сведения из Александровска, что на Александровском боевом участке красногвардейцы отступают. Командование просит штаб вольных гуляйпольских батальонов поддержать Александровский боеучасток.