Она не стала звать ни знахаря, ни аптекаря — те прикончили бы меня вернее, чем лихорадка. Марта вылечила меня не только своим присутствием, не только глотками свежей воды, которую она давала мне пить, а этими двумя руками, что удерживали меня от ухода. И я не ушел. Три дня, как я говорил, смерть бродила вокруг, я уже почти стал ее добычей. Но на четвертый день, словно утомившись или, быть может, сжалившись, она удалилась.
Я не хочу создавать впечатление, что мои племянники или приказчик покинули меня. Хатем все время был рядом, и племянники, в промежутке между прогулками по городу, возвращались справиться о моем состоянии, озабоченные и огорченные, — в их возрасте невозможно представить себе большей преданности. Да сохранит их Господь, мне не в чем их упрекнуть, разве лишь в том, что они увлекли меня в эту поездку. Но благодарность моя прежде всего — Марте. Нет, «благодарность» неподходящее слово. С моей стороны было бы даже верхом неблагодарности, если бы я удовольствовался только этим, высказав ей свою «благодарность». То, что оплачено слезами, не может быть возмещено соленой водой.
Для любого существа конец света — это прежде всего его собственный конец, и мой внезапно показался мне неминуемым. Не дожидаясь рокового года, я был уже готов ускользнуть от мира, когда меня удержали ее руки. Две руки, лицо, сердце, то сердце, что я считал способным на любовные безумства и мятежное упрямство, но, может быть, я не находил в нем нежности — такой сильной, такой всепоглощающей. С той минуты, как мы оказались по недоразумению в одной постели, изображая мужа и жену, каждую ночь я говорил себе, что по неотвратимой логике вещей в конце концов я выдам желание за любовь, пусть и пожалею об этом на рассвете. Теперь же я говорю, что Марта на самом деле моя жена — гораздо больше, чем это кажется окружающим; и в тот день, когда я соединюсь с ней, это случится не по прихоти игры, не от опьянения страстью, не в порыве чувств, нет — это станет самым пылким и самым правильным моим поступком. Независимо от того, будет ли она в тот день свободна от обета, некогда связавшего ее с подлецом супругом.
Я говорю «в тот день», потому что он еще не настал. Убежден, что она думает так же, как и я, но пока нам не представился случай. Если бы мы были сейчас на пути в Таре и нам пришлось провести следующую ночь в доме двоюродного брата Маимуна, мы соединили бы наши тела, как соединены отныне наши души. Но к чему смотреть назад, я — здесь, у врат Константинополя, я жив, и Марта рядом со мной. Любовь питается терпением, так же как и желанием — не этот ли урок получил я от Марты в Афьон-Карахисаре?