То что за ними пришел индеец навахо Ванька понял сразу. Во-первых сержант-связист (уж при поисках химоружия и постоянной медразведке, чем непосредственно и занимались подразделения ЭРДЕКа, без виндтокеров не обойтись), а во вторых рядом с солдатским жетоном на шее болталась ярко-синяя побрякушка из бирюзы – национальный признак, который они носят везде и всегда, какие-бы строгости к соблюдению формы одежды Уставы не предписывали. Смуглость латиноамериканца, правда для мексиканца шнобель великоват, а для боливийца росточек. Навахо был под стать своему командиру, ну может на пяток сантиметров ниже и более худой. Профиль как на знаменитых барельефах Майя – грузинский нос с горбинкой, самурайские губы, кажется застывшие в гневной гримасе, чуть монголоидные глаза и резкие скулы. Эх, только вот вместо перьев каска с насаженными очками ночного видения, они-то весь вид и портили. А еще заметно, что сержант безумно устал. На радистов свалилась двойная нагрузка, и прикрывая подразделения им приходилось работать сутаками – или непосредственно с полевой группой, то есть «на передаче», а после боевого выхода получать «отдых» в виде сидения «на приеме». Многословности в такой ситуации ожидать не приходилось. Ребята молча схватили свои спальники и пошли за сержантом. Ротная палатка-барак оказалась всего метрах в двустах. По пути спросили, где туалет. Сержант молча махнул куда-то в сторону, а потом подумал и снял свою каску, жестом предлагая опустить очки и сходить «по светлому». После гибискусного чая стало невтерпеж, особенно Муфлиху, тот с радостью нацепил прибор ночного видения и вприпрыжку побежал куда-то в темноту. Пользуясь минутной задержкой, Ванька представился. Сержант сонно ответил, что его завут Хэрри Стивен. Что-то совсем как-то не по-индейски, заметил Ванька. В темноте чувствовалось, что индеец заулыбался, и поборов сонливость, уже шутливым тоном стал объяснять:
– Да есть у нас традиционные имена, только мое не шибко хорошо звучит для «белого уха».
Ваньке сразу вспомнился русский анекдот на эту тему. Боясь ущемить национальные чувства, он на ходу переделал «собачий х@$» в «конское копыто» и рассказал эту шутку Хэрри. Тот хихикнул, и сказал, что этот анекдот чисто американский, и что ему около двухсот лет, и рассказывается он совсем не так, а смешнее. А затем повторил шутку почти слово в слово, как ее рассказывали в России, с единственным отличием, что вместо прилагательного «собачий», там фигурировало «бизоний». И словно продолжая тему смешных имен, таким же тоном продолжил: