«Китаец ли? — появились у Артема некие сомнения. — Подозрительное словечко „даймё", совсем не китайское имя Нобунага, форма мечей, прически, какие я наблюдал у четырех из пяти меченосцев, — с волосами, собранными в пучок на затылке. В этом как-то мало китайского. И еще лица… На китайские лица в последние дни я насмотрелся предостаточно, так вот тип лица у всех тутошних граждан чем-то неуловимо отличается. Черты китайского лица резче, что ли». Но доискиваться правды не хотелось. Артему стали вдруг глубоко по барабану все эти даймё, мечи и горы. Силы покинули его как-то разом, будто из бочки с силами выбили затычку и они, эти силы, хлынули прочь пенистой струей.
— Это самураи Нобунага, — собеседник Артема показал в сторону лежащих у костра тел. — Увы, один из самураев скрылся, и завтра сюда придут другие. Поэтому на рассвете мы уходим. Тебе, незнакомец, тоже отныне придется опасаться гнева самураев Нобунага.
Как компьютер от перегрузок «виснет», чтобы не перегреться и не сгореть, так и Артем почувствовал, что «зависает» от событийного перебора. Слишком много всего сразу свалилось: перенос, Китай-Некитай, бои местного значения, даймё и мстительные самураи. Мозгу хотелось полного покоя. Мечи, что Артем держал под мышкой, вмиг потяжелели, будто к ним подвесили гири, глаза стали сами собой слипаться, в голове заклубился усыпляющий туман. Такое неодолимое желание немедленно уснуть обычно одолевает, когда выкушаешь двойную порцию снотворного или не поспишь суток так двое-трое.
— Говоришь, какую награду я желаю получить? — Артем прикрыл глаза и пальцами помассировал глазные яблоки. — Да, кое-что желаю получить. Желаю скинуть мокрую одежду, забраться под теплые шкуры и спать, спать, спать. Хотя бы до рассвета. Договорились?
— Да, все будет, как ты пожелал, — сказал китаец-или-некитаец, опять кланяясь.
«А проснувшись, желаю вернуться в родной цирк, к его вечной суете, к запахам зверинца и к продажным клоунам», — добавил про себя Артем. Добавил, разумеется, на чистом русском языке…
Глава четвертая
МЕНЯ ЗОВУТ ЯМАМОТО
Благодаря постоянной работе над собой человек приводит все части и способности своего тела в такой образцовый порядок и в такую гармонию с самим собой, что получается полнейшее превосходство духа над телом.
Иназо Нитобэ
Не будь Артем голоден, как тысяча гимнастов, глядишь, и поостерегся бы брать незнакомую пищу из чужих рук. Но голод сильнее осторожности, господа, и Топильский уплетал завтрак за обе щеки. И слушал. А кормили его поутру блюдами заморскими, диковинными, не узнаваемыми ни глазом, ни органами осязания.