Вообще же она выступала хуже других девочек. Хотя мне и не хочется это признавать, она была излишне вертлява, от волнения развязна и не собранна, среди ее подруг было несколько профессионалок очень высокого класса, они работали четко и механично, движения их были сухи и отточенны, никаких мелких ненужных дополнительных складок на их одежде не появлялось, они демонстрировали чистоту стиля и чистоту каждого движения. Ничего лишнего не было, в нужное время резкое движение лицом, подбородок вверх, все вовремя и четко.
Елена же слишком танцевала, кокетничала, слишком увлекалась самодеятельностью, играла и переигрывала, суетилась, двигалась нечисто.
Если говорить о красоте, как женщина она на мой, Эдичкин, необъективный взгляд, была куда более привлекательна, чем другие модели, весь остальной кордебалет. Но работала не профессионально, это было видно.
Судите сами – появляется она в белом таком костюмчике из парусины, с капюшоном, и белые сапожки, в таком, знаете, костюмчике хорошо грибы после дождя собирать где-нибудь в Коннектикуте, выйдя из дверей своей виллы молодой и бездельной женщине. Так она появляется в этом костюмчике, танцует под музыку на сцене, как бы собирает грибы или ягоды, если грибов в Америке не собирают, и получается неплохо, кое-кто аплодирует. Но потом, продвинувшись на язык, уже на конце его, именно там, где нужно себя показать крупным планом, Елена вдруг быстро кружится, движения скомканы, теряют четкость, так что мы, зрители не успеваем даже рассмотреть ее лицо, мелькают смазанные Еленины черты, ее – не ее – не поймешь, и она смывается с языка. Она даже не зафиксировала на мгновение своего лица, не сумела его подать, остановить на время – преподнести. Нет, она выступала непрофессионально. Аплодисменты угасли, не успев начаться.
В конце были шары, шествие, музыка, шум, спутанные ленты – тут она была в своем репертуаре – цирковое искусство для нее. Она запуталась в шарах, махала шляпой и прочее, это у нее хорошо получалось. Я был недоволен ею, мне хотелось чтоб она во всем была первая.
Я поторчал немного в зале, а потом вышел и стал ждать ее. Многие девочки, которых встречали или любовники или друзья, или они уходили одни – были, кажется, и такие худые и дерзкие девочки, – уже прошли, а Елены все не было. Наконец, она показалась – была она в белой шляпе и каком-то коричневом в цветах легком костюмчике – блузка и юбка, потом я рассмотрел, что он был старенький, и в туфлях коричневых, тоже стареньких, ножки затянуты в какие-то мутные колготки. Я подошел к ней и поцеловал ее, решился трусливый Эдичка поцеловать ее, поздравил, заметив, что краска на ее щеках лежит как-то несвеже, коркой. Вид у нее был усталый.