Лифт привозит нас в огромный зал, где расставлены столы, мы кладем в корзину у барьера свои красные бумажки и садимся ждать. Зал, как поле, только что столы и стулья отличают его от поля. Все вокруг окрашено в незабываемую краску казенщины. И запах такой же – казармы, лагеря, вокзала, всякого места, где собирается много бедных людей.
Рядом со мной садится черный мальчик, судя по белой повязке на лбу, по прическе и особой одежде – педераст. Мы некоторое время изучающе смотрим друг на друга, потом отводим глаза. Мы тут по делам, отвлекает все время необходимость прислушиваться. Служащие время от времени называют фамилии, и в зале, похожем на поле, едва можно различить фамилию. Поэтому какое-то возбуждение, появившееся было от томных глаз соседа, быстро проходит. Вэлфэр-центр это не лучшее место для зарождения любви.
Ждать приходится долго. Люди нервничают. Некий господин Акоста в пальто-разлетайке, маленький, с мексиканскими усиками, в соломенной шляпке, нервничает, кричит, почему его, Акосту, не вызывают, в то время как те, кто пришел позже его, уже сидят и беседуют со служащими о своих нуждах. Он очень смешной и одновременно злодейский – этот Акоста, был бы я режиссером, я сделал бы из него киноактера.
Черный аккуратный мальчик в очках из Тринидада рассказывает о себе девице с измученным лицом и хриплым голосом. Девица эта, очевидно, столькое прошла в этой жизни, что ни хуя она не боится, и оттого она простой и добрый человек. Когда мальчик из, Тринидада, вызванный, уходит, девица заводит дружеский разговор с возмущенным толстяком в рабочей робе и с кульком из Бюргеркинга в руках. Девица открыта миру, у меня насчет их всех мелькают свои мысли, мне хочется, чтобы она отдохнула, эта измученная худая девочка в черной куртке, в брюках и в сапогах на высоких каблуках.
Маленькую калеку с коротенькими ногами я откуда-то знаю, она даже приветствует меня. А вот горбоносенькая, очень некрасивая, некрасивая до экозотического шарма, высокая аккуратная девица в джинсовом костюме, видимо, здесь в первый раз. Она нервничает, дергает коленкой и, сидя впереди меня, постоянно на меня оглядывается. Я стараюсь смотреть на нее спокойно. Не надо обманывать ее и давать аванс, ведь я сегодня не храбрый. Постепенно разглядев мои врезающиеся в попку брюки, и коротенькую, обливающую меня курточку, девица начинает понимать, что я странная птица и обращает на меня внимание все меньше.
Была бы моя воля, я бы всех их хотел успокоить. Если для этого нужно приласкать горбоносенькую, выебать ее, поселить у себя, – я хотел бы этого. И ту усталую тоже. И мальчишку с повязкой. И господина Акосту – он хороший парень. И этого с амулетами и в шляпе. И наркомана. Мы имели бы ранчо и нашлось бы место всем. И Кэрол. И Крису. И Джонни. Да и Розанн нужно бы взять – несправедлив я к ней.