— Мне нравится, как вы водите, Патрик. Очень по-бостонски.
— Я и есть бостонец, — сказал я. — Бобоед до мозга костей.
— Нет, вы только послушайте этот двигатель! — восхитилась она. — Рычит, как леопард!
— Я и машину купил из-за этого. Обожаю рычанье леопардов.
Она хмыкнула, издав тихий гортанный звук.
— Надо думать!
И, положив нога на ногу, откинулась в кресле.
На ней были голубые узорчатые джинсы, темно-синяя кашемировая кофта навыпуск и с капюшоном и коричневые мягкие мокасины. Ее духи пахли жасмином, а от волос шел запах хрустких яблок.
— Ну что, — спросил я, — развлеклись по возвращении?
— Развлеклась? — Она покачала головой. — Все время после приземления просидела взаперти в этой квартире! Боялась нос высунуть до вашего приезда! — Она вынула из сумочки пачку «Данхилла». — Не возражаете, если я закурю?
— Нет. Мне нравится сигаретный дым.
— Бывший курильщик? — Она щелкнула зажигалкой на приборной доске.
— Скорее борющийся с пристрастием к никотину.
Мы проскочили Чарльзтаунский туннель, и перед нами выросли огни Тобин-бриджа.
— По-моему, не стоит так строго порицать наши слабости и пристрастия.
— Вы в этом уверены?
Она закурила и втянула в себя дым, издав явственно слышимый свистящий звук.
— Абсолютно уверена. Все мы смертны. Не правда ли?
— Насколько мне это известно, да.
— Так зачем же бороться с вредными привычками? Зачем какие-то из них — пристрастие к алкоголю, героину, никотину, сексу, наконец, назовите что угодно — особо выделять, делая из них жупел и пугая этим детей, если мы не отказываемся жить в больших городах, где воздух полон токсинов и дыма, если мы едим высококалорийную пищу или, черт меня возьми, являемся гражданами самой индустриальной страны в мире?
— Резонно.
— Если я и умру от этого, — она потрясла в воздухе сигаретой, — то, по крайней мере, это будет мой собственный выбор. Тут уж ничего не попишешь — сама руку приложила, сама и отвечай. Все лучше, чем угодить под грузовик во время пробежки трусцой.
Я невольно улыбнулся:
— Мне не доводилось слышать такой забавной аргументации.
Мы выехали на Тобин-бридж, и пролеты моста напомнили мне Флориду, там тоже физически ощущаешь под собой водную стихию. И не только Флориду это напоминает, нет. Ведь именно здесь погибла Инее Стоун, исходя криком, когда пули впивались ей в тело, раня жизненно важные органы, именно здесь глянула она в глаза безумию и матереубийству, хотя о последнем она могла так и не узнать.
Инее. Была ли ее гибель частью замысла или же не была?
— Так что же, — сказала Дезире, — назовем мою философию нигилизмом?