Наразен стояла на прибрежной серой гальке перед широким каналом, наполненным стоячей мутно-белой водой, в которой отражалось такое же белое небо, три дальних холма страны Смерти и сама Наразен. Королева казалась слишком яркой среди одноцветного ландшафта — ее кожа посинела, словно гиацинт, белки глаз приобрели синий отлив, а зрачки казались желтыми, словно топазы, сверкавшие в ее серьгах. Шумный, но слабый ветер Внутреннего Мира безуспешно пытался разметать ее красные волосы. Они теперь стали длиннее, чем при жизни. Ногти тоже удлинились и приобрели цвет индиго. Наразен рассматривала свое отражение без всякого сострадания. Ей одинаково противны были тот и этот свет, боги, люди, демоны и даже сам Владыка Смерти. Однако королева еще не вычеркнула себя из жизни, не сложила оружия. Подняв глаза, она вдруг на мгновение ощутила смутную ностальгию. Дальний берег реки вдруг расплылся, превратившись в золотую равнину, обожженную темно-золотыми тенями. Там, среди высоких колоннад деревьев, промелькнул пятнистый золотой леопард…
Наразен одернула себя, разгоняя видение, — ветер тут же унес его прочь. А бывшая правительница Мерха поклялась, что никогда не предастся мечтаниям о навсегда потерянном мире; никогда — ни чтобы порадовать себя, ни чтобы развлечь своего мрачного хозяина. Она не могла отрицать, что отныне Владыка Смерти — ее повелитель. Наразен, в отличие от других обитателей Внутреннего Мира, сдержала свою клятву и не создавала никаких миражей. Среди блеска и пестроты человеческих иллюзий только она одна выбрала существование отверженной. Наразен презирала мертвых, предающихся грезам о живых. Остальные обитатели этих мест избегали и не любили хмурую королеву. Ее даже порой боялись больше, чем самого Владыку Смерти, ведь Улум никогда не сердился на своих рабов; проявлял к ним снисхождение, словно печальный, призрачный и внушающий страх отец. Смертные, заключившие с ним договор и отбывающие тысячелетие в его владениях, соперничали друг с другом, стараясь своими фантазиями развеять его меланхолию. Но только не Наразен.
Когда она появлялась во дворце Улума, каменные стены становились серыми и тусклыми, музыка замолкала, а буйные узоры фантазий рассыпались. Их обломки таяли на полу у ног бывшей королевы Мерха. Обитатели Внутреннего Мира бранили ее, оскорбляли, упрашивали присоединиться к ним и немного повеселиться. Наразен молчала, не замечала их. Она оставалась королевой — и королевой безжалостной.
Когда Улум, проходя по дворцу, останавливал на ней взгляд, Наразен насмешливо кланялась.