— Не терзайте меня насмешками, Женя. Все простительно одинокой, всеми покинутой женщине...
— ... потому что все боятся фамильярностью навлечь на себя вашу немилость, пани Юлия, — впрок, на будущее поспешил оправдаться Сорокин. — Однако, по старой дружбе, кто же он?.. Ведущий акробат, кавказский канатоходец? Тоже среди наездников попадаются иногда Гераклы с мощной фигурой...
— Я вас давно не видала, вы стали изрядный балагур с тех пор и, видимо, сегодня в ударе, — в полушутку хлестнула она его словом в наказанье. — Право же, у меня так на душе, словно попала в компанию подвыпивших гардеробщиков.
— Нет, в самом деле, что? Не бойтесь меня, я чем-то отравился вчера и не смешлив сегодня.
— Нельзя, здесь тайна с грифом высшей секретности.
— Клянусь никому не выдать ваш секрет, — все добивался режиссер с каким-то тайным умыслом. — Дайте же хоть на карточку взглянуть, в сумке у вас, для кого вы берегли себя столько лет и зим, пренебрегая толпой нищих там, внизу.
Действуя натиском и шуткой, он почти расстегнул лакированную коробку у ней на ремне, она отвела в сторону его слишком предприимчивую руку.
— Не суйте нос куда не надо, а то машинка защелкнется и вы потеряете добрую половину своей былой привлекательности. — Просквозившая в ее тоне серьезная нотка заставила Сорокина комично поднять руки в знак капитуляции. — Право же, когда вплотную приглядишься к людям, невольно проникаешься жалостью, даже гуманизмом ко всем пытающимся переделать их на высший образец.
Замечание Юлии относилось к толпе, заторопившейся на чудо, пришлось прижаться к стенке. Скоро никого, кроме них, не осталось в опустевшем проходе.
— Дорогая, я не собирался огорчать вас, но вы так похудели... и мне не нравится тревожность в ваших глазах, словно приходится обороняться от какой-то безумной идеи. Если не секрет, что именно происходит с пани Юлией?
— Я очень сложно живу сейчас. Высокая гора и отвесная пропасть над нею.
— И вроде воздуху не хватает порой, так? Узнаю симптомы... это и роднит вас с выдающимися менталитетами современности, как сказал бы ваш уважаемый папа. Со мною в том числе, с вашего позволения. Дело поправимое, если нет другого диагноза...
Она надменно усмехнулась:
— Я тоже имею склонность к юмору, но здесь несколько иные переживания, чем у передовиков животноводства, в которых, судя по последнему фильму, вы так сильны. Случилось, Женя, что на вершине горы я вошла в странное облако. Мне в нем нехорошо.
— Но разве нет у пани Юлии интеллектуальных друзей, чтоб какой-нибудь смельчак протянул руку сойти назад, к людям?