— Я показал Джеми твой список, — вставил Голдман. — Он уже переговорил с несколькими потенциальными клиентами.
— Надеюсь, вы не возражаете, мистер Донован, — сказал Фуллертон. — Ден, — поправился он с улыбкой. — Я думал, раз время поджимает, вы хотите, чтобы я поторопился.
— Никакой гонки, — возразил Донован. — У вас есть связь с покупателями?
— Некоторые из картин я могу продать прямо сегодня, другие мне придется показать. Могу я привести сюда клиентов, чтобы они посмотрели на них?
— Лучше не надо, — возразил Донован. — При всем уважении к вашим клиентам я не хочу, чтобы чужие люди шатались по моему дому. К тому же у меня нет помощников, чтобы проследить за ними.
Фуллертон слегка улыбнулся:
— Тогда только один выход: позволить мне вынести отсюда отличные произведения искусства стоимостью два миллиона фунтов. Если вы согласны...
Донован посмотрел на Фуллертона, пытаясь понять, что он собой представляет. Тот был преисполнен уверенности, которая граничила с высокомерием, и смотрел на Донована с гордо поднятой головой, словно готовый к битве. К тому же в его глазах было такое выражение, словно он развлекался, получал тайное удовольствие от мысли, что может привести в дом Дена чужаков. Чувствовалось в его улыбке что-то акулье. Хотя в целом парень был привлекательный, и Донован не сомневался, что Джеми Фуллертон разбил не одно сердце.
— Не уверен, что мне это понравится, — ответил Донован.
— А как насчет того, чтобы перевезти их в мою галерею? — предложил Голдман. — Моя страховка прикроет их. Любой заинтересованный сможет прийти и посмотреть.
Донован кивнул:
— Отлично, Маури. Спасибо.
Он поднял в знак согласия чашку с кофе.
— Не хочу влезать не в свое дело, но вы считаете страховку хорошей идеей? — тихо спросил Фуллертон.
Донован сузил глаза:
— В каком смысле?
Фуллертон поморщился, словно ему претило то, что он собирался предложить.
— Да ладно, Джеми, говори, — настаивал Донован.
— Разве это не очевидно? — спросил Фуллертон. — Они застрахованы, верно? Зачем выносить их на рынок? Вы же должны знать людей.
— Должен? — холодно переспросил Донован.
Фуллертону стало явно не по себе. Голдман избегал смотреть на них и сосредоточился на полке с вином.
— Если вы не знаете, то я знаю, — продолжал Фуллертон. — В галерею вломятся, заберут картины, вы потребуете страховку и через несколько лет получите ее всю, до малейшего пенни.
Голдман моргнул, однако продолжал смотреть на стену, словно его жизнь зависела от этого.
— Вы знаете, кто я, Джеми?
— Конечно.
— Уверены? Потому что если вам известно, с кем имеете дело, вы должны соображать, как отреагируют копы, узнав, что меня ограбили. Во-первых, они припрутся ко мне домой без предупреждения. Во-вторых, сдается мне, они перевернут небо и землю и докажут, что это инсценировка.