Фуллертон положил руки на колени, невероятным усилием заставляя себя не сжимать их в кулаки.
— Не знаю, что вы думаете о моих поступках, сэр, но смею вас заверить... — Он замолчал, подыскивая слова.
— Заверить меня в чем? — спросил Лэтэм.
— Кто-то обманул вас, сэр.
— А я совершенно уверен, что это правда, Фуллертон.
— Что бы вам ни сказали, это ложь. Кто-то пытается подставить меня.
— Зачем кому-то делать такое?
Фуллертон покачал головой. Мысли его смешались. Как это понять, черт побери? Что известно Лэтэму? И чего он хочет?
— Вы отрицаете, что нюхаете кокаин? — продолжал комиссар.
— Отрицаю, — ответил Фуллертон.
— И коноплю не употребляете?
— Я никогда не курил даже сигарет, сэр. Послушайте, я сдал анализы мочи, когда проходил медицинскую комиссию. Вероятно, ее проверили и на наличие наркотиков.
— Конечно.
— Ну, и?
— И анализ показал, что вы чисты, как первый снег.
— Как и вы. Это ведь что-то доказывает, не так ли?
Лэтэм слабо улыбнулся:
— Доказывает, что вы весьма сообразительны, Фуллертон. Точнее, что вам хотелось бы быть сообразительным.
Фуллертон снова наклонился вперед, пытаясь скрыть волнение.
— Мое прошлое проверили, сэр. За мной не числится никаких преступлений, даже превышения скорости.
— Вы отрицаете, что регулярно принимаете наркотики?
— Отрицаю.
— И что употребляли коноплю в университете? Глаза у Фуллертона полезли на лоб, во рту пересохло.
— Вас поймали с тремя унциями конопли в туалете во время концерта по случаю окончания семестра, не так ли? — продолжал Лэтэм, прожигая Фуллертона взглядом насквозь.
Фуллертон старался сдержать дрожь в руках.
— Будь это так, меня бы отчислили.
— Да, если бы ваш куратор не был вашим покупателем. Если бы вы не заставили его замять дело, угрожая в противном случае выдать его. Могу также объяснить, как вы вошли в пятерку лучших выпускников.
— Я получил диплом заслуженно, — быстро ответил Фуллертон. Слишком быстро, как потом сообразил. — Нет ни одного доказательства. Это все слухи.
— Нам вполне достаточно слухов, — сказал Лэтэм. — Здесь не суд, не надо убеждать присяжных.
— Тогда к чему все это? Предупреждение без осуждения?
— Вы полагаете, я бы здесь присутствовал, если бы обо всем этом упоминалось в деле? Думаете, у меня нет других занятий, как беседовать с тем, кто считает себя умнее всех?
Во рту у Фуллертона пересохло, нос зачесался, и ему хотелось потереть его. Но он знал: если поднимет руку, она задрожит.
— Мне не интересно уличать наркоманов, Фуллертон. Зато мне любопытно знать, насколько сильно вы хотите стать офицером полиции. Настоящим офицером.