Инспектор полиции ответил сразу, тяжело выдохнув:
— Да?
— Что случилось, Дико? Геморрой замучил?
— Отличный конец отличного дня. Где ты?
Донован улыбнулся:
— В аду, вот где. Знаешь садик у церкви на Харроу-роуд?
— Знаю, — подозрительно произнес Ундервуд.
— Через пятнадцать минут. Я позвоню на тот, что справа.
— Почему я сам не могу позвонить тебе?
— Потому что не хочу, чтобы этот телефон звонил, понятно? Через пятнадцать минут, идет?
Донован дал отбой до того, как полицейский согласился. Он обошел церковный дворик два раза, потом вернулся и спрятался за деревьями. Через несколько минут появился Ундервуд. Он шел от отделения полиции, плащ развевался на ветру, на широком лице застыло напряженное выражение. Ундервуд был очень крупный мужчина: скорее полный, чем ширококостный, с огромным брюхом, перевешивающимся через брючный ремень. Ундервуд подошел к двум красным будкам, остановился, засунув руки в карманы и нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
Донован вытащил мобильный и набрал номер. Через секунду или две телефон в будке начал звонить. Донован усмехнулся, глядя, как подпрыгнул Ундервуд, а потом, буквально остолбенев, посмотрел на будку. Толстяк наклонил голову, затем перевел взгляд на автомат справа, словно убеждая себя, что звонят не туда. Огляделся вокруг, толкнул дверь будки слева и взял трубку.
— Ты сказал, что будешь звонить в правую, — сказал полицейский.
Донован засмеялся:
— Правая, левая, какая разница! Тяжело дышишь, Дико, ты как?
— Чертова прогулка была длинной. Ты же знаешь: повсюду камеры наблюдения.
— Только не у церкви. Кроме того, кто станет за тобой следить? Ты сам наблюдатель, а не наблюдаемый.
Ден направился к будкам.
— Где ты?
— Недалеко, Дико. Недалеко.
— Ден, не юли. Это не игра.
— Позади тебя.
Ундервуд обернулся. Челюсть его отвисла, когда он увидел направляющегося к нему Донована.
— Какого хрена ты тут делаешь? — выругался он.
Донован рассмеялся и спрятал мобильный телефон. Ундервуд стоял в будке, прижав трубку к уху и разинув от удивления рот.
Донован открыл дверь.
— Дыши, Дико! Дыши!
Щеки Ундервуда покраснели, глаза округлились и постоянно моргали.
— Вот же черт! Мне ведь не придется делать тебе искусственное дыхание?
— Какого... происходит?
— Положи трубку и давай поболтаем, идет?
Ундервуд еще несколько секунд стоял, не отрывая глаз от Донована, потом медленно положил трубку.
— Ты говорил, что будешь где-то в Европе.
— Ну, говорил. Насколько мне известно, Британия все еще входит в Европейский союз, и ты докладываешь в Европол.
— Мы обмениваемся информацией и банками данных. Как видишь, я им не докладываю, — задыхаясь, ответил Ундервуд. — Но дело в другом.