Предыдущие три дня он вместе с другим йогином посвятил медитации. На четвертый в присутствии многочисленных свидетелей он тщательно залепил себе ноздри уши воском, а помощник загнул ему язык вверх и втолкнул его глубоко в гортань, почти сразу же после этого Фара-Шиб погрузился в летаргический сон. Его завернули в саван, по виду напоминавший мешок, который зашили и опечатали. Тело положили в гроб, который в свою очередь заперли на замок и тоже опечатали, после чего поместили в склеп и замуровали.
Склеп хорошенько засыпали землей, а в нее посеяли зерно. Могилу обнесли прочной оградой, где выставили стражу, сменявшуюся каждый час.
Роберта, которого местная одежда, чалма и загоревшая под лучами палящего южного солнца кожа изменили до неузнаваемости, сделав похожим на индуса, немало забавляли все эти скрупулезные предосторожности англичан, опасавшихся мошенничества. Они весьма удивились, узнав, что среди браминов в качестве наблюдателя находится известный французский инженер.
Фара-Шиб приказал достать себя из склепа через три месяца. Его могила покрылась густой зеленью всходов, а англичане не ослабили своей бдительности ни на минуту.
— Ты должен признать, что даже если мой ученик получает какую-то помощь извне, хоть это было бы очень нечестно, то все равно придется объяснить, как он может так долго не дышать и не есть, — посмеиваясь, сказал однажды Роберту Ардавена.
— Конечно, — отозвался Дарвел. — Вот потому-то я жду окончания эксперимент с таким интересом.
Наконец этот день наступил. Когда со брались все, при ком захоронили йогина проросшие на могиле колосья вырвали, землю разрыли и размуровали склеп.
Влага несколько повредила дерево гроба, однако замок, печати и швы савана со хранились хорошо.
Свернувшийся вдвое Фара-Шиб был холоден, как мертвец, только голова оставалась чуть теплой. Йогина осторожно уложили на циновку, а его помощник первым делом освободил Фара-Шибу гортань, вернув язык в естественное положение, потом вынув из носа и ушей восковые пробки принялся обливать тело горячей водой.
Подобные манипуляции он продолжал до тех пор, пока Фара-Шиб не начал подавать первые признаки жизни.
Еще немного погодя стало прослушиваться слабое биение сердца, лицо слегка, порозовело, и едва заметная дрожь пробежала по иссохшему телу йогина.
Через два часа усиленных стараний и искусственного дыхания, которое сделал Фара-Шибу его товарищ, жизнь вернулась к йогину. Он встал и, улыбаясь, ступил несколько шагов.