Роберт со страхом и сильным отвращением увидел нового монстра. Бедному изгнаннику с Земли все в нем было противно: и грязно-желтые перепончатые крылья, и морда с огромным кроваво-красным ртом, похожая на маску с застывшим на ней выражением хитрости и жестокости… Картину довершали часто мигающие глаза с красной обводкой и курносый, сильно за-дранный кверху, как у бульдога, нос; по бокам головы торчали длинные остроконечные уши.
Увидев этот оживший кошмар, Роберт выхватил из костра еще одну тлеющую головню и швырнул в чудовище.
Бросок достиг цели; запахло паленой шерстью. Ослепленный светом, невыносимым для его глаз, привыкших к темноте, вампир завизжал от боли, потом громко и жалобно заскулил и рухнул на землю, несколько раз перевернувшись в воздухе.
Роберт подбежал к нему, ободренный удачей, собираясь добить и держа наготове третью головню, но тварь, ужаснувшись при виде огня, стала метаться в разные стороны, прыгая, как кенгуру, и продолжая стонать почти человеческим голосом. Наконец зверь нырнул в кусты и затерялся в них, хотя Роберт надеялся вот-вот поймать его.
Несколько успокоившись, молодой человек вернулся к костру, и, подбросив веток в огонь, принялся размышлять о событиях нынешней ночи и своем чудесном спасении.
Как и все отшельники, он говорил сам с собой.
— Не думаю, чтобы эта дрянь осмелилась нападать на меня днем, — рассуждал он вслух, потрогав ранку за ухом, из которой еще сочилась кровь. — Вампиры ведут ночной образ жизни. Но теперь я буду держаться настороже. Верно говорят, что за одного битого двух небитых дают! Надо поддерживать огонь, чтоб не погас… Ладно, посидим до утра! А утром поищем какой-нибудь грот… На ночь вход в пещеру стану заваливать ветками и камнями. Сделаю себе светильник из мякоти тростника и птичьего жира, тогда у меня всегда будет огонь, чтобы отпугивать всякую нечисть!
Однако, как ни успокаивал себя Роберт, но стоило ему закрыть глаза, как образ страшилища снова всплывал в памяти, и Дарвел холодел от страха.
Малейший шорох листьев, треск сломанной ветки, шуршание в кустах или шелест камыша заставляли его вскакивать на ноги. Дрожа от ужаса и отвращения, молодой человек напряженно прислушивался к голосам ночного леса, среди которых ему то и дело чудилось хлопанье мохнатых перепончатых крыльев.
— Что я стану делать, если эта зверюга притащит за собой всю свою стаю? — с ужасом вопрошал себя Дарвел. — Чтобы их разогнать, мне никаких угольев не хватит… Так, глядишь, и костер погаснет!
Он представил себе, как стадо чудовищ с отвислыми губами и глазами, горящими желтым огнем, разрывает его на части, повалив на землю.