— ОН? О нет, ОН в замке. Но Хозяин уже давно просил передать тебе, чтобы ты сразу же приходила к нему, как только снова у нас появишься.
Последние слова пролились ей на душу бальзамом. Раз так, «он» мог оставаться в замке сколько угодно.
— Очень красивые! — сказала Айрин, любуясь полосатыми чулочками, которые Пализо выложила поверх остальной одежды. — Только что связала?
— Да так, распустила четыре пары старых и выбрала нитки что получше, — лукаво ответила Пализо, чувствуя себя мастерицей на все руки. — Надень их сегодня, леваджа. Это тебе.
В новых ярких чулках и красном платье Айрин вышла на улицу и в сумеречном свете начала подниматься по неровным крутым ступеням вверх к дому Хозяина. Гуси в загоне у южной стены, огромные, белые, будто светящиеся в неясном свете, вытягивали длинные шеи и шипели; один вдруг захлопал крыльями. Она всегда немного побаивалась гусей.
Айрин постучалась в красивую наборную дверь, и Фимол, спокойная, невозмутимая как всегда, впустила ее и провела через зал, где с портретов мрачно глядели печальная старуха и однорукий старец, к двери кабинета Хозяина.
— Ирена пришла, — почтительно сказала Фимол своим ясным голосом.
Он повернулся от конторки, с нескрываемой радостью протянув ей навстречу руки:
— Ирена, Иренаджа! Здравствуй! Мы по тебе соскучились!
Это я по тебе соскучилась, хотелось ей сказать. Но язык вечно отказывался повиноваться ей в присутствии Хозяина. Даже язык повиновался только ему.
— Входи и садись, — сказал он. Улыбка делала его лицо совсем молодым. Голос был добрый. — Расскажи, как ты сюда добралась? Трудно было? — Его темные глаза теперь смотрели прямо на нее. — Я все боялся, что ты не сможешь прийти, — проговорил он тихо и торопливо, глядя куда-то в сторону.
— Путь был закрыт… до прошлой ночи. Я хотела прийти… я пыталась!..
Он кивнул, глядя на нее мрачно и одновременно нежно.
Она пыталась подобрать нужные слова:
— Я ничего не заметила, когда путь открылся… все было по-прежнему. Но я чувствовала… какой-то шум, может, я его и не слышала. В общем, что-то такое, чего я сейчас никак не могу припомнить…
Когда она стала рассказывать об этом здесь, в этой тихой комнате, ужас, который вчера на лесной тропе она не позволяла себе почувствовать, обрушился на нее ледяной, сбивающей с ног волной; она съежилась и задрожала на своем стуле. Голос ее звучал тоненько и ломко:
— Я никогда раньше не боялась в лесу!
Она посмотрела в темное лицо Хозяина, надеясь найти там поддержку, желая, чтобы он поделился с ней своей силой.
Некоторое время он молчал; потом наконец тихо пробормотал: