— Эмилия, я дверь выломаю, если ты не откроешь.
На это он не пойдет, успокоила себя Эмилия, с его-то холодным высокомерием. Лицо потеряет. Правда, бросая ей обвинение, он не выглядел холодным и высокомерным.
— Все равно ты бросаешь меня! Зачем мне эти разговоры? Я не выйду отсюда! — Она вдруг разрыдалась от горького чувства ожидавшего ее одиночества.
Дверь с грохотом распахнулась и ударилась о стену. От удивления Эмилия перестала рыдать и стояла с открытым ртом, побледнев при виде Анхела. В джинсах и голый до пояса, лицо заросло щетиной, черные волосы торчат во все стороны, глаза сверкают — короче, вид устрашающий.
— Расслабься… — попросил он, явно желая ее успокоить.
Эмилия не могла расслабиться. От потрясения, вызванного необычностью его поведения, Эмилия лишилась дара речи.
Анхел шагнул к ней, обнял за плечи и привлек к себе. Сердце его билось так же часто, как и у нее. Он повел ее в гостиную. Ноги у нее подкашивались от слабости и были словно ватные, она дрожала как осиновый лист.
— Почему ты обвинила меня, будто я тебя бросаю? — с легким укором спросил Анхел. Похоже, он не принял всерьез ее обвинение. — Почему бы тебе не полететь со мной в Нью — Йорк? Всего-то на несколько дней. Как только я разберусь с неотложными делами, мы улетим в Испанию.
— В Испанию?
Только тут до Эмилии дошло, что все это время она неправильно понимала его. В его намерения и не входило бросать ее, он говорил о том, что не может оставаться здесь, в этой крошечной квартирке. Огромное напряжение, в котором так долго она находилась, отпустило ее, и у нее закружилась голова.
— Первое, о чем сообщил мне брат, это о смерти бабушки Дорис пять лет назад.
Эмилия ахнула про себя с досадой, как же она могла забыть об этом. Для всех эта новость уже устарела, но не для него. Когда Анхел пропал, Дорис, обожавшая старшего внука, не смогла этого пережить. Глубокое потрясение спровоцировало сердечный приступ, от которого она и скончалась. Анхел все понимает, он умный, с болью подумала Эмилия. Ему очень тяжело чувствовать себя невольной причиной смерти самого дорогого на свете человека.
— Насколько мне известно, Дорис в то время занималась очередным грандиозным проектом по восстановлению родового замка. — От сдерживаемого горя голос его звучал еще ниже обычного и стал слышнее акцент, а она глотала слезы от сострадания к нему. — В своем завещании она написала, что замок с усадьбой под Пласенсией нужно продолжать восстанавливать до тех пор, пока меня официально не признают погибшим. Пока об этом мало кому известно, и я надеюсь, что замок послужит нам надежным убежищем от любопытных папарацци.