Речь получилась отличной, так она думала. Только впечатление от нее было смазано слезами, которые теперь струились по ее щекам.
Он двинулся к ней, но остановился.
— Я прошу прощения, — сказал он, дернув головой в подобии поклона. — Но тогда почему ты не хочешь рассказать мне, куда ты сегодня ездила?
Она судорожно вздохнула. Белла считала его своим союзником и другом, а не только любовником. Она считала также, что он по-настоящему любит ее, а он, оказывается, способен так плохо подумать о ней. От ощущения безграничной пустоты у нее закружилась голова. Глупая леди Аннабелла, подумала она. Вот уж действительно не без причины она стала предметом насмешек, теперь ясно, почему она так долго оставалась в девицах. А теперь она вновь повторила свою ошибку, и на этот раз ошибка была роковой. Она вновь заблуждалась в отношении человека, ставшего для нее самым дорогим на свете.
Слишком неожиданно и слишком много всего на нее обрушилось. Слишком много за один день, слишком много за всю ее жизнь.
— Ты хочешь правды? — горько спросила она. — Тогда берегись, потому что правда эта ужасна. Я узнала так много правды, что меня от нее уже тошнит! Я действительно ездила к отцу сегодня, но его не было дома. Бедного мистера Дина не оказалось в особняке, когда ты искал меня, потому что он, вероятно, колесил по всему Лондону, пытаясь отыскать мою маму, чтобы сообщить ей, куда я отправилась.
— Он на самом деле чуть позже приехал сюда и просил разрешения поговорить с госпожой, — медленно сказал Майлс.
— Тогда понятно, почему она наверху, — сказала Аннабелла. — Она не хочет смотреть мне в глаза.
Белла стояла выпрямившись, насколько возможно, с высоко поднятой головой. Сейчас она вновь была, осознал Майлс, прежней леди Аннабеллой, полной чувства собственного достоинства и такой красивой, что у него возникало желание коснуться ее. Даже зная, что в этом случае он обожжет пальцы. Ее притягательность была столь же сильной, как и раньше, но теперь эта притягательность была другой: словно болезнь сожгла лишнее, и теперь проявилась ее внутренняя сущность. Она была красива новой, более опасной, красотой. В ее внешности не было теперь ничего мягкого, приглушенного и уступчивого. Своей стройной фигурой, коротко остриженными волосами и горящим взором она походила на молодую Жанну д'Арк, даже под угрозой смерти провозглашающую свою миссию.
— Я отправилась к отцу, потому что мне необходимо было поговорить с ним, — холодно рассказывала она. — Я не хотела ждать, пока он вернется домой. А жаль. Но я солгала, и мне удалось узнать его местонахождение. Он был у своей давней любовницы в доме, в котором они вместе с двумя их детьми живут уже пятнадцать лет… об этом он мне никогда не рассказывал.