— А для этой аферы… то бишь, для этого коммерческого маневра достаточно веская причина?
— Даже слишком веская, но не выпытывай у меня подробностей, потому что я не хочу нарушить данное слово.
— Только вот еще что: нет ли здесь чего-нибудь против Роберта Кемпстера?
— Абсолютно ничего. Если судно приносит доход, значит его интересы не затронуты. Однако лучше, чтобы он ничего не знал.
— Я попытаюсь что-нибудь сделать, — сказал Ноэль. — И пока Роберт Кемпстер не скажет «нет», мачты «Кардигана» не появятся в поле зрения маяков Старого света.
— Благодарю, Ноэль. Ты хорошая конъюнктура. Они закурили по сигарете и расстались. Через четверть часа Фред Кемпстер получил от отца официальное уведомление о назначении Эдуарда Харбингера на должность капитана «Кардигана». Он сел в машину и уехал в доки.
Эдуард Харбингер был обречен на изгнание на несколько лет, потому что Марго Фарман слишком походила на Кателину Титмаус и у молодого Кемпстера была в сердце рана.
5
Эдуард Харбингер в комбинезоне цвета хаки находился вместе с боцманом на верхней палубе. Проверял принадлежности для спуска шлюпок и бочки для воды, когда Ако позвал его в салон.
— Молодой господин, который позавчера здесь веселился со своими друзьями, приехал и хочет вас видеть, — сообщил Ако. — Капитан тоже в салоне.
Харбингер подумал, не пойти ли сначала в каюту и сбросить вымазанную рабочую одежду или отправиться в салон в том, в чем он есть.
— Э, да что там… — махнул он рукой. — Какие там могут быть длинные разговоры. — И он пошел в чем был.
Молодой Кемпстер сидел у стола и курил сигарету. Томас Фарман бог весть зачем поставил на стол бутылку лучшей мадеры и три бокала. Вид у обоих был веселый и таинственный. При появлении Харбингера Кемпстер подмигнул капитану, и лица их, будто по уговору, переменили выражение, стали очень холодными и серьезными.
— Доброе утро, — приветствовал Харбингер.
— Доброе утро, Харбингер, — сдержанно произнес Фред Кемпстер и как бы нехотя протянул руку, потом откашлялся и замолчал.
— Вы хотели меня видеть? — спросил Харбингер.
— Да, Харбингер. Получается довольно неприятно, но тут уж ничего не поделаешь, — пробормотал молодой Кемпстер таким тоном, будто ему было очень неудобно сообщить штурману неприятную новость.
— Мое личное впечатление о вас довольно положительное, мой отец того же мнения — он считает, что вы человек стоящий. А что касается мистера Фармана, то он говорит о вас самое лучшее, но, несмотря на все это… принимая во внимание интересы пароходства и традиции… милый Харбингер, мы пришли к заключению, что в дальнейшем не можем вас оставлять на «Тасмании». Надеюсь, для вас это не будет большим ударом?