С шумом раздула ноздри лошадь, щелкнуло о камень копыто, кто-то поерзал в седле и вздохнул. И — снова тишина. Том Кедрик сидел на светлом жеребце, ровно пятнадцати ладоней в длину, со стального цвета грудью и совершенно белым крупом, словно обрызганный черными пятнами, по форме напоминающими большие слезы — стройный конь, сильный и быстрый, с живыми, умными глазами и чуткими ушами.
Когда они собирались в дорогу, Ларедо Шэд восхищенно рассматривал коня, обходя его со всех сторон.
— Счастливчик! Вот это жеребец! И где только ты его отыскал?
— У навахов. Это боевой конь индейцев из племени Проколотые Носы, их резервация очень далеко.
Кедрик наблюдал, как люди собираются на дело, как придирчиво разглядывают его западную одежду и низко подвешенные револьверы. Накануне Тома видели в костюме, в котором он приехал из Нового Орлеана, а теперь можно было оценить его по своим собственным меркам.
Том был высок и строен, из вчерашней одежды на нем остались лишь черная шляпа с плоской тульей и сапоги для верховой езды на высоких каблуках. Сегодня он надел серую шерстяную рубашку и повязал вокруг шеи черный шелковый платок. Джинсы тоже были черные, и два револьвера чуть покачивались именно в том положении, чтобы их легко можно выхватить.
Когда все были готовы, Кедрик коротко скомандовал:
— Отлично! Поехали!
Они сели на лошадей. Кедрик отметил худого, жилистого Дорни Шоу, грузного Си Фессендена, тощего, с заостренными чертами лица Пойнсетта, приземистого светловолосого Ли Гоффа, Клаузона с озлобленным лицом — самого старшего в группе — и худощавого техасца Ларедо Шэда. Выехав вперед, Кедрик оглядел свой отряд. Пожалуй, драться они могут. Шоу, поглядывая на его револьверы, спросил:
— У тебя не кольты?
— Нет, предпочитаю русские 44-го калибра. Хорошее оружие, надежное. — Кедрик кивнул на тропу перед ними: — Вы уже ходили этой дорогой?
— Да, конечно. Мы сделаем привал у одного источника, прямо за Норс-Форк. Потом надо будет пересечь несколько глубоких каньонов и обойти большую вершину, которую индейцы и испанцы называют Орфан. Все это дикие земли. Ну, а там уж и со скваттерами повстречаемся. — Он слегка осклабился, показав белые ровные зубы. — Городишко их занимает всего-то пол-акра под холмом.
— Дорни, — вдруг спросил Гофф, — а ты не хочешь во время нашей прогулки кое-куда завернуть?
Клаузон хихикнул:
— Хочет, хочет. Ему бы следовало давно отказаться от этой затеи, но нашего Дорни не так-то просто сбить с пути. Да только этой девчонке подавай кого поважнее, чем простой вояка с Запада.
— А какая она хорошенькая! — восхищенно заметил Гофф. — Хорошенькая, а любовь ни с кем не крутит.