— Какая у вас странная собака.
— Она не моя.
— Но чья же?!
— Сэм приблудился. Главное — он чувствует индейцев за милю.
Хондо отвел последнюю лошадь в загон и повесил старые подковы на ограду.
— Он чует индейцев? Не верю.
— Многих псов можно обучить этому.
— Обучить? Как?
Хондо оперся на ограду загона и сдвинул на затылок шляпу, на лоб упала прядь курчавых волос.
Солнце почти скрылось за вершинами, потянуло ночной прохладой. Небо было иссечено длинными красными сполохами, облако, проплывавшее над ними, своими причудливыми формами напоминало бутон розы. Странный лиловый цвет заливал верхушки деревьев, и их листва зашептала о чем-то таинственном и неведомом людям.
Ночная мгла уже протянула изогнутые руки из оврагов, пытаясь накрыть черным покрывалом одинокий домик, затерявшийся на бескрайних просторах дикой земли.
— Берешь щенка и нанимаешь индейца. Он вырезает прут и изо дня в день сечет щенка. Пес, когда вырастает, на всю жизнь запоминает запах индейца.
— Бить животное? Какая жестокость!
Хондо передернул плечами.
— А как иначе.
— Все равно я не верю, что собака чует запах краснокожих. Я хочу сказать, что она не сможет различать на нюх индейцев и, например, меня.
Хондо собрал инструменты и положил на полку.
— Может, миссис Лоуи. Почему нет, если сами индейцы чуют белых за милю.
— Вздор!
Хондо не выдержал, улыбнулся, а потом залился мальчишеским смехом.
— Я сам наполовину индеец. Если вы станете с подветренной стороны, я смогу почувствовать ваше присутствие на нюх, как Сэм.
Хондо вдруг преобразился: он напрягся, ноздри его раздулись, Энджи услыхала тяжелое дыхание, и ей стало не по себе.
— Утром вы пекли хлеб. От вас пахнет свежим хлебом. Сегодня вы готовили солонину… Запах мыла от головы, значит, вы мыли недавно голову. Вот так, миссис Лоуи, а ведь я — индеец только наполовину.
Сейчас они стояли совсем близко друг к другу. Его дыхание обжигало лицо Энджи. Она смутилась и невольно шагнула назад в темноту, прочь от Хондо. Разглаживая руками передник, она, опустив глаза, сказала:
— Я пойду в дом.
Энджи резко отвернулась и заторопилась прочь от кузницы. «Быстрее от него, спрятаться в своей комнате, чтобы он не догадался о ее чувствах. Что же это такое? Зачем он здесь?»
Энджи гнала от себя эти, как ей казалось, порочные мысли, но не могла побороть их. Где правда?
Кто он? Ведь она совершенно его не знает. О себе Лэйн ничего не рассказал за целый день.
Энджи поняла одно: Лэйн человек смелый и решительный, знающий себе цену.
Уже стемнело, ветер шелестел в кронах деревьев, скрипела прохудившаяся крыша. Ночами ее всегда пугало завывание ветра за окном. Странные шорохи долго не давали заснуть, и часто мучали кошмары.