— Вы правы. Витторо заманил нас в ловушку…
Лейтенант потерял сознание, и Хондо расстегнул на нем рубашку. На границе было мало врачей, не доставало и нужных медикаментов, и приходилось самому учиться помогать раненым товарищам.
— У нас очень молодой командир, — сказал Буффало, — и мы попали в западню, но Мак-Кэй проявил отвагу и мужество, шел впереди и первым оказался под пулями.
Хондо снял с печи тазик с теплой водой и осторожно обмывал раны.
— Наполовину наш отряд из таких же зеленых юнцов. Многие из них уже мертвы.
Хондо перебинтовал лейтенанта.
— Скорее уходим. Готовим фургон и переносим раненого. У нас мало времени.
— Ты думаешь, Сильва придет сюда?
— Да, — Хондо Лэйн обернулся, в дом вошла Энджи. — И я первый в списке его врагов.
Движущаяся колонна серо-голубой змеей изгибалась среди коричневых холмов. Пот струился по лицам солдат, и пыль оседала на голубых мундирах. Отряд шел после боя: люди были обагрены кровью, своей и врагов. Подпрыгивая на камнях, громыхали фургоны, в одном из них истошно кричал раненый.
Поскрипывали седла; дозорные осматривали ближайшие склоны. Бока утомленных коней покрылись пеной. Жарко палило солнце. Форма коробилась, пропитанная потом, и песок скрипел на зубах. Солдаты жадно подставляли разгоряченные лица навстречу слабым порывам ветра.
Сержант Янг утерся рукавом и взглянул на Хондо.
— Думаешь, они вернутся?
— Да.
— Сколько у нас времени?
— Три-четыре часа.
— Эх, если бы лейтенант был здоров.
Хондо молчал. Ему были понятны чувства сержанта. Недостаток офицеров всегда ощущался на границе.
Лэйн промчался вдоль колонны, потом въехал на холм. Пока никого, но скоро — он знал — здесь будут индейцы. Сильва слишком нетерпелив и прямолинеен, Витторо был хитрее.
Колонна оставляла за собой следы, и никто не мог бы их уничтожить. Индейцы легко настигнут отряд.
Хондо посмотрел вокруг, на пустынные холмы, и пришпорил коня. Останавливаться было нельзя, зарывшись в землю, они станут легкой добычей индейцев. Главное — быстрее добраться до лагеря.
Хондо медленно ехал вслед за колонной. Горизонт расплывался в горячих волнах воздуха.
К полудню они наткнулись на мутный источник. Воды хватило только для лошадей. После ухода отряда осталась лишь лужица грязной воды, указывавшей на то, что здесь когда-то был родник.
Лейтенант Мак-Кэй в полузабытьи что-то бормотал о Ричмонде, о военной академии, о какой-то девушке из Нью-Йорка.
Огненный диск солнца замер в мертвом небе. От усталости слипались глаза, и голова клонилась на грудь. Больше других страдали раненые: солнце и жажда погрузили их в тяжелый бредовый сон. С одного фургона доносились звуки мандолины, и в звенящую тишину улетали слова старой народной песни…